Теперь, когда я читаю обличительные статьи и посты о РПЦ, я всегда вспоминаю Людку — трубу Иерихонскую и тихо радуюсь. Живёт, живёт дело её в веках. Жаль только, что обличительный набор всё тот же, а хочется прогресса. Новизны хочется… Да и голоса не те, не пророческие и даже не голоса юродивых, а так… Гальяны.
Осеннее
По части попадания во всякие нелепые исто- рии мы с Багинской чётко держали пальму первенства в нашей богоспасаемой северной семинарии. Причём это касалось абсолютно всего. Но в плане вычудить что-нибудь в самоволке мы превосходили иногда даже самих себя. О членовредительстве я расскажу как-нибудь в другой раз, а о том, как изысканно мы экспериментировали с собственной психикой, поделюсь сегодня.
Однажды, промозглым осенним днём, когда и собак на улицу не гонят, проректор наш, прекрасный батюшка Леонид решил, что мы очень сильно скучаем в церковном дворе и нас всех нужно срочно освободить от учёбы и литургических стояний и подарить нам весёлую студенческую прогулку. Но так как настоящий семинарист должен, даже развлекаясь, уметь добывать себе пропитание, то отец наш, душевед и человеколюб, ничтоже сумняшеся отправил нас в лес по грибы. По сезону в то время предполагалось нашествие опят, да и старушки церковные рассказывали целые легенды, как они, буквально в метре от дороги, за пять минут нарезали по два КАМАЗа отборнейших, шляпочка к шляпочке, ножечка к ножечке, грибцов.
В пять утра (а во сколько ещё должен выходить на охоту настоящий грибник?) нас, 25 человек, усадили в старый, перемотанный синей изолентой и скреплённый для надёжности медной проволокой, ПАЗик и повезли по грибы да по ягоды.
А так как батюшка наш был дипломированным филологом и ещё более дипломированным богословом, но никак не микологом, то предположить, что в середине октября в Томской области с грибами уже как-то не очень, он не мог. Мы и тем паче. Сказано собрать опят на зиму, значит надо собрать. Хоть позапрошлогодних, хоть ложных, хоть каких. Благословение получено — всё. Вариантов нет.
Погода, помню, к радости не располагала, мелкий дождишко, туманец кусками, тучи, прям в карманы дезут, спать и спать в такое утро. А нас везут в лес. Сухпаёк из американской гуманитарной помощи в виде сухарей из куриного филе и армейская фляга-термос с чаем. Ни в чём себе не отказывайте, детки. Романтика.
Выбросили нас в километрах десяти от села Коларово, в какой-то заовраженной лесополосе. Для уточнений обстановки скажу, что все мы собирались наспех и, естественно, ни ножей, ни мешков под грибы не захватили (да и откуда у семинариста набор грибника, помилуйте). Зато некоторые братия и сёстры были замечены с молитвословами. Молитва в сборе грибов, как позже выяснилось, дело не последнее.
Для нас с Марго самым страшным в этом путешествии было то, что трава была мокрая, а листва редкая, и это не давало нам возможности пристроить свои недоспавшие тела в какое-нибудь земное углубление и всласть выспаться, пока более послушная братия рыщет в поисках опят и сморчков с груздями. Мы понуро колупали землю носками сапог и категорически не радовались поре, которая очей очарование. Ни грозди рябин, ни капли дождя на тонких ветвях верб и ещё каких-то кустов, ничто нас не радовало. Как всегда хотелось есть и бездельничать в положении «стоя на спине».
В таком грустном и задумчивом виде мы проползли пару километров и умудрились заблудиться. Как и положено — в трёх соснах. Неожиданно лес из смешанного стал хвойным. И каким-то страшным. Перед нашими сонными очами разверзлась та самая «сказочная тайга», про которую из каждой подворотни красиво пела группа «Агата Кристи». На земле — ни травинки, ни былинки, только перегнившая чёрная-пречёрная хвоя. Мрачные ёлки с лапами-вертолётными лопастями, осыпавшиеся лиственницы и темень, хоть глаз коли. И тишина, естественно. Которая звенящая. Кедровая такая.
— Марго… Где мы? Зачем мы… Мы тут зачем? Где все?
— Грибочушки, грибцы собираем, сестрица, — клацая зубами прокаркала армстронговским баритоном Ритуза.
— Аааааааа!
— Ооооооооо!
— Бежим, Меньшикова, бежим!
— Куда?! Ааааааа…
Под каждой ёлкой, под каждой лиственницей валялись огромные, обросшие мхом черепа, пялились на нас пустыми глазницами и что-то беззвучно кричали своими раззявленными беззубыми ртами. И их были сотни. Нет — тысячи. Много-много тысяч страшных черепов в коларовском лесу.
Мы бежали как раненые волки и бежали куда-то не туда. Лес не кончался, черепа тоже не заканчивались. И об один из них, обезумевшая, я споткнулась. Череп рассыпался прахом в одну секунду, выдав струю коричнево-зелёного дыма. От этого стало ещё страшней и выть мы начали уже совсем по-волчьи. Первой путь ко спасению нашла Марго: «Давай молиться уже, что ли!» И дикий лес огласился безумным двухголосием. Возопили мы с ней от всего сердца «Богородице Дево, радуйся» и практически тут же увидели просвет меж стволами злых дерев. И понеслись туда лошадным галопом.