баскетболу детской лиги.
— Он ушел.
Я останавливаюсь, от звука его голоса за спиной. Дерьмо. Я медленно
оборачиваюсь. Руки скрещены на идеальной груди и из него сочится гнев.
— Думаю, вы хотели увидеть свою новую секс-игрушку. Он ушел, пока вы
прятались в классе. — Ладно, это было довольно низко.
— Я не … он не … Я просто хотела попрощаться, — его глаза становятся еще
темнее.
Питер делает два сильных шага ко мне:
— И куда вы собрались, мисс Томпсон? — то, как он произносит мое имя, отдается
в низу живота. Сейчас, передо мной не учитель науки, а человек, который жаждет
контроля.
— Я ... Я уезжаю, на следующей неделе. Просто хотела попрощаться. Он был добр
ко мне. Я тоже хотела быть вежливой.
Я выпрямляю спину. Это правда; я ничего плохого не сделала. Признаю, Питер
разрушил любую возможность того, что меня привлечет Бен Симмонс.
— Теперь, если вы меня отпустите, мне нужно навести порядок в классе мисс
Эванс. — Я отвожу взгляд и возвращаюсь в класс. К сожалению, Паркер следует за мной.
— А как на счет меня? Ты не планировала перестать игнорировать меня, черт знает
почему, и попрощаться со мной? — не скрывая гнева в голосе, говорит он. Чувство вины
обрушивается на меня за то, насколько грубой я была последние несколько дней.
— Конечно, я бы попрощалась. Теперь, если ты меня извинишь, мне нужно навести
порядок в шкафу, — заявляю я, не глядя на него, потому что не хочу видеть гнев и
разочарование в его глазах. Гнев, и возможно, ненависть.
Я вела себя как сука, после его комментария про деньги. Я вхожу в класс, надеясь, что он поймет намек и уйдет.
— Серьезно, что на тебя нашло? Ты только и делаешь, что дуешься и избегаешь
меня всю неделю. Это из-за денег, да? То, что я сказал? Что я сделал не так?
Я оборачиваюсь и оказываюсь ближе, чем ожидала. Питер опирается на шкаф, и я
вижу его точенные мышцы.
— Я …
— Ты, что?
— Я не избегаю тебя, Боже.
Он обычно мастерски скрывает свои эмоции, но сейчас, его шокированный вид,
причиняет боль.
— Тогда что? Когда ты стала такой сукой?
Челюсть отвисает от его утверждения. Я не сука.
— Как ты смеешь меня так называть? — Я сокращаю расстояние между нами и бью
Паркера в грудь. — В чем твоя проблема, приятель? Испугался, что я тебя отвергла?
Его глаза загораются:
— Ты меня отвергаешь? Едва ли. — Он жестоко смеется. — Не думаю, что Бен
обращал на тебя внимание. Он бы, все равно, не доставил тебе того удовольствия, как я.
— Знаешь что, Питер Паркер! — кричу я, снова тыча ему в грудь: — Знаешь что, убирайся отсюда. Оставь меня в покое. Да, отвергла. Я хочу, чтобы ты, Питер Паркер, наконец, понял это!
Он хватает меня за запястье и прижимает к стеллажу.
— Докажи это.
— Доказать что? Дай мне уйти, — мой голос звучит напряженно.
— Докажи, что ты не хочешь меня. Что ты не мокрая, рядом со мной. Скажи, что
если я залезу в твои трусики, то там не будет мокро. Скажи, или я сам это выясню.
От его заявления, я хнычу. Горло пересохло. Одна лишь мысль о нем и все ...
— Скажи, или я покажу тебе, какого это, посылать меня и говорить, что между
нами только секс.
Питер отпускает мою руку и поглаживает по щеке.
— Чего ты хочешь? — он спускается к груди, — Скажешь, почему убегала? — Он
не ждет ответа.
Его рука спускается и поддевает мою юбку. Он отодвигает мои трусики и без
приглашения сует не один, а два пальца в меня. Мои глаза закрываются, а голова
откидывается на полку. Его пальцы неистово врываются в меня.
— Скажи мне, — требует он, но я лишь стону. Паркер быстро и упорно работает
пальцами до тех пор, пока я не чувствую приближение оргазма. Мое тело начинает
дрожать, но он вытаскивает пальцы, прямо перед самым пиком.
Чувствуя себя опустошенной, я открываю глаза.
— Скажи мне, — повторяет он, его зрачки расширены настолько, что я почти не
могу разобрать цвет глаз, — Ты хочешь этого также, как и я.
— Или что, снова будешь шантажировать меня оргазмом?
— Если это то, чего ты хочешь …
— Тогда нет. Я ничего тебе не скажу.
Я выпрямляюсь, а Питер убирает руку. Тело умоляет меня, сказать ему. Я еще
чувствую его прикосновения, все еще пульсирую и хочу заменить пальцы на огромный
член. Но я не могу заставить себя сказать это.
— Прекрасно, ты выиграла! — Он отступает на шаг и идет к двери. Боже, он
действительно оставит меня так? Ох, бля! Хорошо, пускай. Никто не говорит мне, что
делать.
Когда он тянется к дверной ручке, я говорю:
— Никто меня не обыграет.
От этих слов, он разворачивается и набрасывается на меня, зарываясь руками в