«Не предвидя возможности… крестьянам построиться на новых местах, – писал Лев Толстой в своей жалобе от 28 июля губернскому присутствию. – Постановление это совершенно несправедливо, во-первых, потому, что по толкованию мирового съезда 85 и 86 ст. помещик обязан перенести только погорелые столбы и вследствие пожара освобождается от обязанности вознаградить крестьян за переселение и, как милость, даёт им по 50 р. на двор; по смыслу же закона помещик обязан не только вознаградить крестьян деньгами за переселение, но и дать сверх того три льготных месяца, и мера вознаграждения за теряемые усадьбы, необходимая для всех вообще крестьян, тем более необходима для крестьян, сгоревших и почти всё потерявших при пожаре. Во-вторых, потому, что сгоревшие надворные строения, от пепелища которых считает г. Осипович 50 сажен, были построены не помещиком, а перешли в его собственность от крестьян, переведённых в дворовые». Далее Толстой указывает, что помещик, поселяя крестьян в «проулках деревни», отводит им, взамен их старых усадеб, землю, которая «и без того принадлежит крестьянам и засеяна их хлебом», и заявляет губернскому присутствию, что по делу Осиповича на июльском заседании Крапивенского мирового съезда «состоялось одно постановление или вовсе никакого», а затем, в отсутствие Толстого, – «другое постановление, совершенно различное от первого», «записанное в журнал неизвестно когда». То же обвинение в бюрократической путанице мировой посредник выдвигал и раньше в аналогичной жалобе от 28 июля 1861 года.
Мировой съезд не остался в долгу, выдвинув против мирового посредника обвинение во лжи. В своём представлении от 5 августа, возражая на поданную им жалобу, съезд заявил: «3 июля в присутствии мирового съезда был лично г. Осипович, и мировой съезд, по рассмотрении плана, представленного г. Осиповичем, и рассуждений, в коих принимал участие и гр. Толстой, постановил по большинству голосов определение, которое гр. Толстому было известно и которое, по несогласию, он, не подписав, уехал. Нас тоящий поступок мирового посредника IV участка, решившегося сказать, что постановления сего не было, – приостановление им постановления решения мирового съезда и оставление им присутствия мировой съезд признаёт совершенно неправильным, а потому полагает представить о том губернскому по крестьянским делам присутствию и покорнейше просит воспретить гр. Толстому такие неуместные поступки, вменив ему в обязанность не оставлять мировой съезд». То есть мы видим, как съезд «ведёт дело по процедуре» и потому доводы Толстого не приняты им во внимание. Губернское присутствие нашло, что «постановление Крапивенского мирового съезда о переселении крестьян г. Осиповича, состоявшееся по большинству голосов, на основании ст. 76 местного положения, должно считать окончательным, почему и подлежит бесспорному исполнению». Тем не менее Лев Николаевич продолжает настаивать на своей позиции и, несмотря на то что решение по делу уже принято, 8 ноября 1861 года официально направляет в Тульское губернское по крестьянским делам присутствие своё новое обращение следующего содержания: «В прошедшем августе месяце 16 числа лично объяснено мною губернскому по крестьянским делам присутствию, что я не считаю возможным участвовать в Крапивенском мировом съезде, и предложен вопрос, имеет ли посредник право никогда не бывать в мировом съезде. Мне было отвечено, что, хотя посредник и не обязан постоянно посещать мировой съезд, но официально заявлять этого не имеет права.