Для сведения: мясо в то время в городах средней полосы России стоило вчетверо дешевле, чем хлеб. И тем не менее душевое потребление мяса российским населением было в 5–7 раз меньше, чем европейским, хлеба — в 2 раза меньше. Таким образом, основным питанием населения России было: хлеб, молоко, овощи, причем не досыта; мясо и крупа — редкость, не говоря о фруктах и других деликатесах.
В 1913 г. российская империя при общем населении в 159 миллионов человек с занятостью в сельском хозяйстве до 85 процентов трудоспособного населения произвела 98 миллионов тонн зерна, из которых 9 миллионов тонн ушло на экспорт. (А нынешние «демократы» утверждают, что Россия кормила хлебом «всю Европу», даже «полмира»). Это был самый лучший год, в другие производилось меньше. (Для сравнения: в СССР в конце 50-х — начале 60-х годов производилось 180–200 миллионов тонн зерна при населении в 200–220 миллионов человек с занятостью в сельскохозяйственном производстве 35 и менее процентов трудоспособного населения).
О чем это говорит? О том, что в 1917 г. в России была чрезвычайно низкая производительность труда в сельском хозяйстве (это отмечалось всеми буржуазными экономистами того времени, в том числе и российскими, и не только экономистами), а значит, и низкая товарность этой отрасли. (Опять же для сравнения: в конце 70-х годов мы имели объем зернового производства около 250 миллионов тонн ежегодно, превосходящий суммарный объём — около 200 миллионов тонн — стран «Общего рынка», вместе взятых, с общим населением 310 миллионов человек против 280 миллионов наших). В 1917 г. в России было: 2 миллионов зажиточных, «справных» (кулацких) хозяйств (то есть тех, которые имели машины или механизмы: молотилку, трактор, мельницу, сеялку и тому подобное, несколько голов крупного скота — коров, лошадей и так далее, несколько человек или десятков наемников), что составляло 13,3%; 3 миллиона середняцких хозяйств (то есть тех, которые имели инвентарь или часть инвентаря, одну корову, одну лошадь и не имели наемников), что составляло 20%; 10 миллионов бедняцких хозяйств (то есть тех, которые не имели ни инвентаря, ни коровы, ни лошади), или 66,6 %.
Середняки арендовали у кулаков машины, механизмы, рабочий скот, а часто и семена, и хлебный урожай. Бедняки просто-напросто нанимались к кулакам в работники (батраки) постоянно или временно.
С 1906 по 1915 г. (за десятилетие) 1,5% хозяйств середняков пополнили «армию» зажиточных (кулацких) хозяйств, зато 8,2% середняцких хозяйств стали бедняцкими, то есть разорились и попали в кабалу к кулакам. За это же время 1,8% кулацких хозяйств стали середняцкими, то есть и тут более изворотливые конкуренты вытеснили менее изворотливых. Среди бедняков, разбогатевших хотя бы до уровня середняка, сколько-нибудь существенного количества не наблюдалось. Очевидно, если и были, то только лишь единичные случаи... Кроме всего, 80% крестьян были совершенно неграмотными.
Вот какое крестьянское наследство досталось большевикам. Это в 1917–1926 гг. означало, что Россия не сможет усилить свою экономическую мощь, если не будет развивать промышленность, а для развития промышленности нужны люди; значит, надо было брать их из села, а это означало, что оставшиеся сельские люди не смогли бы прокормить промышленное население, так как товарность сельского хозяйства была, как мы видели, и с большим количеством людей очень низкой.
Поднять товарность можно только через увеличение производительности труда. Увеличить производительность труда можно только путем механизации, то есть насыщения сельских тружеников техникой. Но в состоянии ли было абсолютное большинство единоличников-крестьян покупать технику, например трактор, в тогдашней России? Как видим, нет. Что было делать? Было три пути.
Первый: поощрять крупного землевладельца, который покупал бы технику за счет выжимания всех сил из середняков и бедняков, а затем высвобождал бы лишних людей для промышленности, но и пополнял бы армию разоренных, обездоленных и безработных. Это происходило во всех капиталистических странах, и это было неприемлемо для СССР.
Второй: кооперация. Крестьяне объединяются (скажем, 10–20 — 30 и так далее человек) и покупают технику (например, один трактор) на всех, а также сдают свой скот, инвентарь, надел в своё объединение в общее пользование, то есть получается упрощённая коллективизация. (Это предлагал экономист Чаянов). Но кооперация не повышала товарность и не освобождала людей для промышленности; первое не получалось потому, что объединение было ограничено в средствах и заинтересовано только в масштабах своих потребностей; второе — потому, что хотя при помощи техники крестьянин и обрабатывал свой участок быстрее, но в освободившиеся дни занимался бы своими интересами — вероятнее всего, в целях личного обогащения, выделяясь за счет кого-то менее обогащающегося.
Третий: коллективизация. Ее мы оценим ниже. А сейчас факты. По данным ООН, в 1989 г. в СССР жило 5,5% населения мира, а в сельском хозяйстве работало 15% трудового населения. Так вот, в 1989 г. СССР произвел 11% мирового объема зерна (вдвое больше среднедушевого в мире), хлопка — 15% (втрое больше среднедушевого в мире); картофеля — 27% (впятеро больше среднедушевого в мире); сахарной свеклы — 36% мирового объема. По производству мяса на душу населения в 1989 г. СССР уступал только США и ФРГ, рыбы — только Японии, молока — только ФРГ, сахара — только ФРГ, по производству и потреблению сливочного масла нам не было равных. Разнообразие продуктов в СССР было очевидно хотя бы в сравнении с дореволюционным, с довоенным и послевоенным временем (что могут подтвердить оставшиеся в живых люди этих поколений).
А ведь 1989 г. был в СССР не самый лучший. Вот что такое коллективизация. Это абсолютно правильное решение, в результате которого была индустриализирована страна, выиграна война, восстановлено народное хозяйство и достигнуты все последующие успехи.
Говорят, что голод в 30-е годы возник в результате коллективизации. Ложь. Чем это подтвердить? Смотрите сами. Районами голода были Украина, европейские поселения казаков и Казахстан, то есть районы чернозема и скотоводства, где голода, как раз (даже при засухе) быть не должно. Должны были сохраниться запасы, ведь не было же в 30-е годы продразверстки. Почему же он был? Значит, не было хлеба (зерна) и скота, причем ни в личных хозяйствах, ни в колхозах. (Ведь если предположить, что все зерно и скот были сданы в колхозы, то при голоде последние кормили бы население.) Почему? Потому что зерна сажали меньше, а стада сокращали. Именно так и было в голодающих районах. В результате чего? В результате того, что хорошо «поработали» агитация и конкретные дела (вредительство) в этих районах против колхозов (агитировали словами: «колхозы — блеф, не ходите в них, зерно и скот не сдавайте, лучше уничтожайте»; подкрепляли делами: травили посевы, резали скотину). Значит, этим кто-то руководил и кто-то выполнял конкретные акции. Кто? Конечно, тот, кто изначально был врагом Советской власти. И в верхах, и в низах. Шла борьба не на жизнь, а на смерть. Кто победил, тот и наказал сотни виновников голода, от которого умерли миллионы.
Конечно, были люди ретивые и в «окружении» Сталина (в Политбюро, в ЦК, например), и в «низах» — секретари обкомов, райкомов, и просто рядовые, как партийные, так и беспартийные. Все они искренне стремились приблизить светлое будущее — волюнтаристски ускорить исторический процесс. Были и карьеристы, стремившиеся выслужиться (такие всегда были, есть и будут в любом обществе). Были и бюрократы, то есть формалисты, не понимающие сути, строго следующие букве указания ради собственного благополучия. (И такие всегда были, есть и будут в любом обществе.) Но приписывать, как это делают сейчас антисталинские кампанейщики, все кровавые и бескровные трагедии только злой воле этих кампанейщиков… по крайней мере неумно. Потому что ни ретивый идеалист, ни отвратительный карьерист, ни ужасный бюрократ не могли вести агитацию за уничтожение семян и скота, за выступление против колхозов и колхозных активистов, против Советской власти — это и самому тупому понятно. И идеалистом, и карьеристом, и бюрократом пользуются враги… если они имеются. А если вышеназванные тогда использовались, значит, были и те, кто их использовал.