Во время перерыва во встрече я вышел в холл, чтобы позвонить заместителю главного судмедэксперта, чтобы узнать, опознали ли они тело в лесу. Ник Вишников отвечает на мои вопросы не из-за наших отношений, которые колеблются в серой зоне между другом и знакомым по работе, а потому, что хроническое мошенничество и бесхозяйственность в округе Кук так его злит, что он устанавливает свои собственные правила.
«Белый мужчина лет тридцати, с нормальным здоровьем, судя по артериям, печени и так далее, похоже, придерживался здоровой диеты, но он был курильщиком. Единственное, что я могу вам сказать, это то, что он умер не там, где его нашли ».
«Была ли дубинка маскирована чем-то еще?»
"Нет. Кто-то со склонностью к садизму бил его ногой по голове, пока он не умер от травмы мозга. Он получил достаточно сильный удар в живот, чтобы согнуть его вдвое, как я это реконструирую. Когда он упал, начались удары ногами. Возможно, они не собирались убивать его - невозможно сказать.
Жестокое бездумное убийство. Я вздрогнул.
«Были ли у него татуировки, родинки или что-нибудь еще, что помогло бы близкому другу опознать его?» Я попросил.
«Ничего необычного. Мы делаем его лицо красивее - мы расскажем об этом средствам массовой информации, когда сможем сделать его похожим на кого-то, кого может узнать девушка или парень. Наверное, в вечерних новостях. Есть какие-нибудь мысли? »
"Никто. Когда ребенок, которого я вытащил, чтобы посмотреть на тело, увидел это, он выпалил: « Откуда он? Есть ли что-нибудь, указывающее на то, что он не американец? »
«Кто-то издал указ, пока я был за завтраком? Мы можем проводить вскрытие только коренных американцев? » - потребовал ответа Вишников.
«Я удивлен, что ты пропустил записку», - сказал я. «Поэтому очень важно узнать, где родился загадочный человек».
«Не могу вам сказать. Если у него есть признаки холеры или лихорадки денге, это означает, что он недавно был в одной из тридцати или сорока стран, но не то, что он там родился ».
«Есть ли у него признаки холеры или денге?» Я попросил.
«Я проверю кровь на патогены. Обычно мы этого не делаем, но - на всякий случай. Когда вы спрашиваете, почти всегда есть причина ».
Он повесил трубку, прежде чем я успел подумать о быстром возвращении. На обратном пути на встречу я обнаружил лихорадку денге. Это звучало как хороший повод держаться подальше от тропиков.
От Дарро я обратился к другому простому клиенту, небольшой юридической фирме, которая время от времени меня использует. В конце дня, переполненный собраниями, я взял свою машину и поехал в здание, которое Феликс посетил накануне вечером. Я пыталась дозвониться до него во время обеденного перерыва, чтобы узнать, навещал ли его шериф округа Кук, но он разрешил мне переключиться на голосовую почту.
Здание было в той части города, где обычно много движения, как пешеходов, так и автомобилей: здесь скопились пакистанские и индийские иммигранты, а Девон - это южноазиатский ресторан и торговый центр. Сегодня днем район казался тихим - слишком тихим, поскольку иммигранты держались подальше от мест, где могли скрываться агенты ICE.
Это был район бунгало и ухоженных садов с кучей жилых домов. Они, как правило, были небольшими, от шести до десяти квартир, но друг Феликса жил в одном из немногих больших кварталов, может быть, шестьдесят или семьдесят квартир. С минуту я сидел, наблюдая, как взрослые возвращаются с работы или по магазинам, дети из школы, некоторые в футбольной форме, другие поднимают младших братьев и сестер на спину или бедра. Я видел мужчин в куфах или сикхских тюрбанах, женщин в хиджабах, женщин с непокрытой головой с длинными косами или короткими кудрями, худых женщин, крупных женщин. Когда люди видели, как я смотрю на здание, они двигались быстро: только иммиграционный офицер мог смотреть на них так пристально.
Я почувствовал прилив стыда, стыда за то, что смотрю на людей, как на образцы, стыда за то, что мое правительство могло посеять такой страх в людях. Я уехал. Даже если бы я мог заставить себя вести более тонкое наблюдение, я бы никогда не узнал друга Феликса в этой толпе.
«В любом случае, это не твое дело», - прорычал я себе по дороге домой. Чтобы преодолеть четыре мили до моей квартиры на Расине, потребовалось почти сорок минут: справедливое наказание за трату времени на вуайеризм. За исключением того мучительного беспокойства, что Феликс ожидал увидеть похороненного в стволе дерева иностранца.
Около половины студентов ИИТ были иностранцами. С тех пор, как Феликс стал работать с инженерами в свободном государстве, он изо всех сил старался быть частью жизни африканского и ближневосточного контингентов. Я был уверен, что он беспокоился о пропавшем друге, но до тех пор, пока он не захотел довериться мне, я мало что могла сделать.