– Все, Ада? – спросила баба Зина после небольшой паузы, которая говорила не то об избытке чувств у докладчицы, не то о закономерной усталости.
– Далеко не все! – продолжила докладчица заплыв. – Но и этого вполне хватит, чтобы коллектив разобрался. Закон Гиппократа, который мы все принимали, никому нарушать не позволено! Я предлагаю, чтобы товарищеский суд вынес справедливое решение о лишении диплома товарища Рыжикова! Я бы даже сказала – у гражданина!
– Все? – спросила баба Зина.
Дочь мягкой мебели и странгуляционной борозды гордо покинула кафедру. Гробовое молчание автоклава сопроводило ее. Это была тяжкая миссия.
– Если всё, скажи теперь ты, Юра, – сказала председательница. – Юра! Рыжиков Юрий Петрович, слышишь? Толкните там его!
– А? – поднялся доктор Рыжиков.
– Выйди, скажи что-нибудь! Тут на тебя такое дело…
– Я с места, – рассеянно сказал доктор Рыжиков. – Можно?
Ему позволили.
– «Я ль буду в роковое время позорить гражданина сан!» – сказал он, будто знать не знал, о чем тут шла долгая речь.
– Мы здесь не стихи читать собрались! – одернули его. – Ты возражай, возражай по существу дела!
– Хорошо, – покорно возразил доктор Рыжиков. – Не закон Гиппократа, а клятва Гиппократа. И ее не принимают, а дают. А закон – это Архимеда…
– Я и сказала «клятву»! – огрызнулась с места Ада Викторовна. – И вообще прошу меня оградить! Меня систематически подвергают на глазах у всех! Кличку нелепую дали…
– Ада, успокойся, – посочувствовала баба Зина. – Мы тебя понимаем. Мы тебя в обиду не дадим. Продолжай, Юра, только по существу.
– А что еще? – спросил доктор Рыжиков простодушно.
– Ну что-нибудь, – сказала баба Зина, теперь согласная, наоборот, терпеть.
– И голым оказался не мальчик, а король, – сказал по ее просьбе доктор Рыжиков. – Мальчик крикнул: «А король-то голый!»
– Я и сказала «король»! – крикнула Ада Викторовна. – Вот именно – голый король!
– Ада, ты же не мальчик! – напомнила ей баба Зина. Потом, после некоторого молчания, доктору Рыжикову: – Юра, ну что замолчал?
– Больше возражать нечего! – по-ефрейторски доложил доктор Петрович.
– Он издевается над вами! – выкрикнула Ада Викторовна, чтобы открыть глаза присутствующим.
– Вправду все, что ли? – спросила баба Зина после новой паузы. – Юра, тебе вправду нечего сказать?
– Сказать есть что, – дружелюбно ответил ей доктор Петрович. – Вот в штате Огайо, например, в Рио Гранде, были международные соревнования кур и петухов. На дальность полета. Первое место там занял японский петух Клыг Флук. Он без посадки пролетел 90 метров 76 сантиметров. А вот на второе место вышла курица, английская, правда, Лаки Леди, но с заметным отрывом. Всего 36 метров 27 сантиметров…
– Как понимать эти намеки? – раздался голос Ады Викторовны. – Мы требуем объяснить!
– Ада! – сказала баба Зина. – Юра! Ты что, согласен свой диплом отдать? Тут у тебя смотри сколько уголовщины!
– А в инструкции для дорожных полицейских в Англии есть интересное предупреждение, – охотно объяснил доктор Петрович. – «Если после столкновения двух автомобилей их водители отправляются в дальнейший путь пешком, то существует большая вероятность, что оба автомобиля будут украдены…»
– Это кто же тут полицейский? – заинтересовалась с места Ада Викторовна. – Вы прямо говорите!
– Ну, это в Юрином стиле, – без всякой надежды махнула рукой баба Зина и полезла за папиросой, что означало конец комедии. – Ну, в общем, нам там предложили заслушать на общественности, мы тут заслушали… Теперь надо разобраться. Комиссия подумает с месткомом, потом доложит…
Автоклав вытекал неохотно. От доктора Петровича всегда столько нового можно узнать! Жаль, не дали человеку договорить.
Когда они остались только с доктором Петровичем, баба Зина проворчала:
– Я еще Терентьича, покойника, в фельдшеры экзаменовала. И тебя, кутенка, между прочим, у Лизы принимала. А ты тут выламываешься… Ты вправду будешь отвечать серьезно?
– А вот для вас у меня есть серьезнейшая информация, – серьезно сказал доктор Рыжиков.
– Ну давай, – с интересом закурила она. – Ты особо-то не ерепенься. Вот посадят пациента, тогда попрыгаешь. Уж тогда-то в горздраве заверещат, заверещат…
– Вот вы скажите, – спросил доктор Рыжиков, – кто родил больше всех детей?
– То есть как? – озадачилась старая акушерка. – Из людей или из зверей?
– Из людей.
– Ну, я не знаю… Феноменов много разных… И по восемь близнецов рожали, только они перемирали все… Это разом или в общем? Китаянка какая-нибудь или негритянка… Мексиканка?
– В общем, – сказал доктор Рыжиков, – и не негритянка, а русская. Жена одного Федора Васильева в прошлом веке. Шестьдесят девять детей!
– Шестьдесят девять! – воскликнула баба Зина. – Да что он, султан, что ли?
– Зачем султан? – обиделся за земляка доктор Петрович. – Простой человек, не многоженец. Двадцать пять раз рожала. Шестнадцать раз по два, семь – по три, четыре – по четыре. И ни разу – по одному. Только очередями. Как родильный автомат.
– Ну, ты, Юра, скажешь… Женщина-мать… Сейчас бы тебе Ядовитовна всыпала. Смотри, а я не слышала… Думала, все у шахов надо искать да султанов…
– Султаны – те больше отцы-герои. Шаху Али, кстати, он с Пушкиным почти ровесник по времени, в гареме нарожали их семьсот четырнадцать. 154 сына и 560 дочерей…
– Все-то ты, Юра знаешь, – завистливо вздохнула баба Зина. – А вот знаешь, почему они на тебя взъелись?
– Ну а самое главное по вашей части, – это цыплята-двойняшки, – сообщал доктор Рыжиков. – В Рыдлове, в Польше, у некоего Яна Поровского курица есть, она ему через день по яйцу несет с двумя желтками. По сто двадцать граммов весом! А по виду от других не отличается!
– Ну, Юра! – захохотала баба Зина, заколыхавшись всей массой. – Цыплята-близнецы! Ну, учудил! Ну, от тебя толку нет, я пошла, а то тут до вечера просидишь… У тебя всего вон сколько… А меня кесарята ждут да недоносята… О-хо, – засобиралась она.
– Есть очень важный вопрос, – сказал доктор Рыжиков совсем другим тоном.
– Какой? – совсем по-другому посмотрела она на него поверх своих очков и бородавок: мол, наконец-то.
– Важный, – сказал доктор Рыжиков. – Как устроена русалка?
– Как? Что? – поперхнулась баба Зина затяжкой. – Кто?
– Русалка, – спокойно сказал доктор Рыжиков. – Я как со специалистом консультируюсь.
– Ну, Юра… – пробасила специалист. – С тобой не соскучишься. Тебе-то зачем?
– Жениться хочу, – серьезно сказал доктор Рыжиков.
– Жениться? – изумился консультант. – Да у нее же самого главного нет! Тоже, нашел невесту! Рыбий хвост!
– А вот и нет, – возразил он. – Первоисточник говорит иначе. Все у нее есть.
– Как это – иначе? – возмутилась ее профессиональная гордость. – Какой такой первоисточник?
– Первоисточник говорит, что русалка родила русалочку, – напомнил он классику. – Что это значит?
– Это значит, она посюда женщина, – машинально провела рукой поверх колен баба Зина. – А дальше рыбий хвост.
– Вот видите! А их во всей живописи рисуют по пояс. Или даже по грудь. А надо вот так. Откуда же тогда дети возьмутся?
– И то сказать, – вынуждена была поддакнуть баба Зина. – Неоткуда… Батюшки! – вдруг узрела она. – Это же вылитая Ада! Голая Ада с хвостом! Порви, а то засудит!
– Никак нет! – стал заступаться доктор Рыжиков за анатомически точный рисунок, отражавший, кстати, сегодняшнюю укладку Ады Викторовны по случаю собрания общественности. – У Ады есть еще коленочки. А эта – без… Наверное, это сестра. Двоюродная. Разрешите преподнести в качестве наглядного пособия?
– Уйди от греха! – расколыхалась баба Зина. – Уж да, коленочки у Адочки. Эти коленочки многих бросили… на коленочки. Может, и тебя когда-то?
Баба Зина тоже разбиралась в коленочках, но со своей стороны. Ибо к кому, как не к ней, шастают обеспокоенные молодые врачихи в случае чего.