— К сожалению, тебе богиней уже не стать. — Летун с притворным сочувствием потрепал её по щеке. — Я пообещал тебя брату.
— Брату?
— Знаешь, я ведь сначала глазам своим не поверил, — проигнорировал он вопрос. — Ждал тупого эверта с пустышкой, а явился он с тобой… И лицо вроде знакомое, а совсем другое. Да баба ещё эта из гостиницы поклялась, что ты совсем живая.
Пальцы Покуса двинулись ниже, к шее, раздвинули ворот туники… Кира была не в силах убежать, даже уползти, потому лишь сильнее вжималась в борт. Отвернулась.
Не смотреть, не думать.
— Фрил давно просил себе оболочку для опытов. Да только ж вы все наперечёт, все пригодитесь в бою… вот потом. Я пообещал. Думал, отдам самую старую, есть там одна, ей уже за сотню, но Фрил увидел тебя. Такой материал… ожившая стихия. Мечта.
Стиснув ей челюсть, Покус развернул Киру лицом к себе.
И снова вспомнилось их прощание на острове парящих…
«Глянуть бы, что у тебя внутри…»
— Разве мог я отказать брату? Это он отыскал свиток. Он создал снадобье, благодаря которому ты временно бессильна. Он поднял на ноги Сарнию и даже пару видящих на нашу сторону переманил. И взамен попросил тебя одну. После всего…
— А что сделал ты? — сквозь зубы процедила Кира.
Покус оскалился:
— За мной идут парящие, пусть и не все. Благодаря мне всполошились эвереты. Я…
— Облажался с Лорнией, — перебила она.
— Лорния падёт следующей после островов!
Отпихнув Киру, летун поднялся, и молния, словно специально дожидалась этого момента, разрезала небеса и озарила его мрачный силуэт на фоне корабельных снастей, дрожащих мачт, вздымающих волн, превращая бледное лицо в жуткую маску.
Всего на секунду, но сердце, словно в поисках выхода, ударилось о рёбра.
— А твой брат разве не бездарный?
Кире наконец удалось соскрести себя с палубы и даже устоять на ногах, пусть и цепляясь при этом за всё тот же скользкий борт. Оглядевшись, она поняла, что это действительно что-то вроде брига. Причём паруса были убраны, а штурвал закреплён, будто корабль специально отдавали во власть разбушевавшейся стихии. Позволяли болтаться по волнам без цели и направления.
— Ведь только ты родился с крыльями! — не унималась Кира.
Упомянутые крылья, обычно скрытые от посторонних глаз, уже подрагивали за спиной Покуса двумя прозрачными лепестками. Казалось, с каждым порывом ветра они становятся всё больше и плотнее, обретают цвет и форму, напитываются силой шторма.
— Я его крылья! — рявкнул летун и, в один шаг оказавшись подле Киры, схватил её за горло. Сдвинул пальцы, пережал трахею. Приблизился нос к носу, прошипел: — Я его мощь, а он — моя. А тебя скоро высушат до капли. Будут резать, заставлять исцеляться и снова резать. Будут разбирать по кусочкам, пока не поймут, как ты стала такой. Пока не запишут в строчку все твои внутренности.
— Сила… вернётся, — прохрипела Кира. — Сам… сказал… и тогда…
Ох, как ей не понравилась его усмешка, сверкнувшая синхронно с очередной молнией. В небесах загромыхало, словно в желудке гигантского зверя, и вода на палубу хлынула теперь ещё и сверху, заливая глаза и открытый в судорожном вздохе рот. Ослепшая, Кира захлебывалась и отчаянно молотила руками по плечам летуна.
Он разжал хватку. Отступил. Позволил ей согнуться вдвое, откашливая воду. А когда Кира выпрямилась, протянул:
— А теперь самое интересное. — И крикнул в темноту ночи: — Ишина, хватит!
Ещё никогда она не видела, чтобы шторм утихал так быстро.
Сначала, словно по щелчку пальцев, прекратился дождь. Потом, разорвав небеса надвое, с треском испарилась последняя ветвистая молния, и растворился вдали раскат ворчливого грома. И Единые воды за бортом теперь уже не пытались разнести бриг на куски, а будто убаюкивали его, нежно лаская доски под свистящую колыбельную ветра под чистым звёздным небом без единой тучи.
— Сильна, да?
Похоже, Кира не сумела скрыть потрясения, что явно развеселило Покуса пуще прежнего.
— Ты так не могла и не сможешь никогда. Сколько там у тебя завитков в узоре было? Пять? У этой девять. Вот кто стал бы богиней. — Он хмыкнул: — Будь у неё хоть капля мозгов. А теперь, что касается возвращения твоей силы…
Летун вновь подошёл к Кире, и она отпрянула, но душить её никто не стал. Он просто обхватил её за плечи и, несмотря на сопротивление, крепко прижал к своему боку.
— Ну-ну, не бойся. Ишина! — рявкнул, едва не оглушив. — Веди нашу гостью, а если дёрнется — выруби.