Баланс всё так же составлял 1575 единиц, их, наверное, можно было на что-нибудь потратить, но с богатством Дима решил разобраться позже. Его больше интересовало мессенджер и возможность, а точнее, невозможность с кем-либо связаться. Он был готов задать вопросы таинственным координаторам, или другим участникам программы, да чего там, подписаться на чей-нибудь канал, но при попытке ввести номер или логин выплывала экранная клавиатура с двадцатью символами — четыре ряда по четыре, и четыре символа по бокам. Произвольный набор знаков ничего не дал, более того, высветилось количество допустимых ошибок — пять, и сообщение, что за шестую с него снимут сто двадцать единиц.
— Где-то я эти закорючки видел.
Димка напряг память, но ничего на ум не приходило. И только когда он вытащил монету, чтобы убрать планшет на место, понял — вот же они, три штуки, прямо на ней. Молодой человек сбегал за телефоном, и попытался сфотографировать экран планшета, но ничего не получилось, на снимке вместо экрана появлялся чёрный прямоугольник. Пришлось взять лист бумаги, ручку, и зарисовать клавиатуру, а заодно и закорючки с монеты. И баланс из приложения, он и цифры на монете наверняка совпадали.
(13). Сторона 2. 25 апреля, суббота
(13). Сторона 2. 25 апреля, суббота.
— Очнулись, Николай Павлович?
Голос был мне не знаком. Я приоткрыл правый глаз и никого не увидел. Потом то же самое проделал с левым — прямо по центру маячило чьё-то лицо, а за ним капитана Запольского разглядел.
Обстановка в этот раз была поприличнее, вместо каталки — кровать с подлокотниками и наклонной спинкой, люминисцентные светильники прозекторской исчезли, уступив место приглушённому свету, идущему со всей поверхности потолка. Я лежал в белоснежной комнате, опутанный трубками и проводами, рядом с кроватью издавал ритмичный писк врачебный монитор, что там на экране у него показывалось, я не видел, но пульс был ровным и нормальной частоты. Запольский вышел, а незнакомец остался.
— Какой сегодня день?
— Вот это правильный вопрос, — мужчина улыбнулся. На вид ему было лет сорок-сорок пять, короткая стрижка, чисто выбритый массивный подбородок и тонкие хищные губы, — суббота сегодня, товарищ Соболев, двадцать пятое апреля две тысячи двадцать шестого года от рождества Христова. В бога верите?
— Пока не знаю.
— А он вас точно охраняет, приехай скорая на десять минут позже, и всё, рядом с вами сейчас апостол Пётр бы сидел, а не я.
— Может вы и есть апостол, мы ведь не знакомы?
— Конечно, — мужчина сдержанно кивнул. — Звание моё полковник, а фамилию вам пока знать не надо. Так и зовите — товарищ полковник. Или просто Сеня, мы ведь с вами одного возраста.
— Вы коммунист, товарищ Сеня?
— Конечно.
— Понятно, почему вы не в курсе. Апостол Пётр встречает тех, кто попал в рай, а мне это не грозит.
— Уели, Николай Павлович. Но знаете, я рад, что вы живы, и что форма ваша физическая никуда не делась. Четверых разбросали, как котят, если бы не пятый, с ножом.
Оставалось верить полковнику на слово.
После того, как меня обнесли, похитив фальшивые элексиры, я сходил в спортивный магазин и попытался купить охотничье ружьё, на всякий пожарный. Но оказалось, что для этого мне нужно записаться в районное отделение общества охотников и рыболовов, год поездить на заготовки сена для лосей и другие добровольно-принудительные работы, и только потом, когда совет этого общества сочтёт меня достойным, мне разрешат выдадут охотничий билет и разрешат купить оружие. При этом продавец вариант «сначала самое дорогое ружье, потом билет» сразу отмёл. А ведь раньше доверял, вон, велик забесплатно отдал.
С ружьём не вышло, зато с докторшей всё отлично получилось. Поначалу. На новой телефонной трубке, обменянной в жилконторе на раздолбанную старую, я набрал номер Оксаны Леонидовны, выкупленный за две шоколадки у дежурной медсестры в поликлинике, пожилая женщина сначала отказалась, но потом всё-таки с недовольным видом продиктовала девять цифр. С доктором Брумель мы посидели в кафе, где она не пыталась меня отравить, потом сходили в кино на какой-то скучный немецко-польский детектив с дешёвыми спецэффектами, и переместились к ней домой. Жила Оксана на бульваре Костерина за вокзалом в небольшой двухкомнатной квартире, уютной и хорошо обставленной. Хорошо — по моему мнению, это значило, что все шкафы в квартире были встроенными, а из отдельностоящей мебели выделялась широкая кровать с упругим матрацем. Соболев дважды продемонстрировал, что он кое на что годится, несмотря на преклонный возраст, но в третий раз проделать это ему, ну и мне тоже, не дали. В дверь позвонили.