Ева налила себе и Кэтхен лимонада.
— Но я тоже не одинока. У меня есть ты, Линди, Ганс, мой отец и все остальные. Вайнхаузен — это моя семья.
— Муж — это совсем другое.
— У многих женщин мужья далеко от дома.
— Да, но они все равно знают, что мужья, хоть и далеко, любят их.
Это замечание больно задело Еву. Оно напомнило ей о том, насколько она нелюбима. Вытерев со лба испарину, она сделала глоток лимонада.
— А почему ты вообще вышла замуж за Вольфа? — спросила Кэтхен.
— Я видела в нем то, что хотела увидеть, — раздраженно ответила Ева.
— Но…
— Ладно, Кэтхен, хватит. Я сама знаю, что была дурой.
— Я этого не сказала.
— Ну и что. Зато подумала. И все остальные тоже считают меня дурой.
— Мне тебя просто жаль.
— Ну и зря! — Ева, встав, подошла к окну кухни.
— Как ты думаешь, Вольф получил урок? — осторожно спросила Кэтхен.
— Не знаю. После встречи с Андреасом он еще не был дома. Папа говорит, что Вольф, наверное, испугался. Может и не сильно, но хотя бы немного — это точно.
— Хорошо бы. — Кэтхен помолчала. — А что Андреас?
— Он прислал письмо, в котором спрашивает, все ли со мной в порядке. Я ответила ему, поблагодарив за помощь. И еще я сказала, что уверена, что теперь Вольф образумится. Но это неправда.
— Ты, кажется, говорила, что Вольф запретил тебе переписываться с Андреасом? — спросила Кэтхен, но Ева, все так же стоя лицом к окну, не ответила. — А кстати… Как поживают твои родители?
Ева, вздохнув, повернулась.
— Мама завела себе любовника в Бонне, — она сделала очередной глоток лимонада. — Папа знает об этом, но ему сейчас не до того. У него проблемы с епископом из-за протеста против ареста нескольких пасторов.
— Твоему отцу следует быть осторожнее. Он должен подчиниться правительству независимо от того, хорошее оно или нет. Его друзья сами виноваты, что имеют неприятности.
Ева уловила в голосе Кэтхен сердитые нотки.
— Да, ты права, — сказала она. — Но давай не будем об этом. Папа верен Фюреру, и он, в отличие от меня, — не дурак. Недавно он во время проповеди похвалил Гитлера за то, что он запретил какую-то антихристианскую брошюру, выпущенную Борманом. При том, что Борман — один из лидеров партии.
— И это правильно.
— А мне все равно. Ненавижу Гитлера.
Кэтхен ощетинилась.
— Ты поосторожнее. Или ты думаешь, что твои высказывания будут списывать на нервный срыв бесконечно?
Ева повернулась к подруге спиной.
— В прошлое воскресенье отец Стефан молился о Фюрере и объяснял, почему англичанам лучше согласиться на мир, — сказала Кэтхен. — Он не может понять, почему Британия объявила войну за вторжение в Польшу именно нам, а не русским, которые сделали то же самое через шестнадцать дней. После богослужения я напомнила ему, что как в Англии, так и в России правят евреи. Ты знала, что Маркс и Ленин — евреи?
Намазывая себе бутерброд с повидлом, Ева равнодушно пожала плечами.
— Если тебе от этого станет легче, то я скажу, что мы казнили около 15000 евреев в Польше, а в Варшаве есть огромное гетто, напоминающее гигантскую тюрьму.
— И правильно. Евреи этого заслуживают.
— А мой Герман тоже заслуживал?
— Твоего Германа никто не убивал, а вот англичане уничтожили множество ни в чем не повинных немцев… Как моих родителей. Или тебе на это наплевать? В газетах сказали, что от налетов британской авиации пострадало более 40000 гражданских в одном только Кельне. И кто знает, сколько погибло в Берлине, Бремене и Гамбурге! И это — только начало.
— Ева! — раздался в прихожей мужской голос.
Ева вышла в гостиную.
— Папа?
— Извини, что помешал вам, — Пауль явно был чем-то сильно встревожен. — Я просто хотел узнать, слышала ли ты новость?
— Нет. Я целое утро провела в саду.
— Вермахт сосредотачивает силы у границ с Россией.
За неделю до начала операции вторжения в Советский Союз, получившей название «Барбаросса», Андреаса повысили в звании до старшего сержанта. Теперь в его подчинении был пехотный взвод из сорока человек, разбитых на четыре отделения. Он входил в состав 3-го батальона 18-го полка 6-й дивизии 9-й армии, которая являлась частью группы армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Клюге.
Вернувшись на закате с совещания, организованного в штабе батальона, Андреас с хмурым видом зашел в казарму своего взвода. Увидев его, солдаты вскочили, став по стойке «смирно». Молча постояв у двери, Андреас медленно прошел вдоль шеренги подчиненных, заглядывая каждому из них в лицо. «Еще совсем мальчишки», — подумал он. Взвод Андреаса состоял, в основном, из новобранцев. Лишь несколько солдат участвовали в операциях в Польше или на западном фронте, и еще одна группа из восьми человек вкусила серьезных боев на Балканах.