— Вы слышали, что Линди беременна? — резко сменил тему разговора Вольф.
— Вам что, не о чем больше поговорить? — вспыхнула Ева.
— Да, для Линди это, несомненно, тяжелый удар, — вздохнул Ричард.
— И родится еще один рейнский гибрид, — хмыкнул Вольф.
Клемпнер выругался.
— Да уж… Как раз то, что сейчас нужно Германии: еще одна полуобезьяна.
— Вы говорите просто ужасные вещи! — запротестовала Ева. — Оставьте эту тему в покое.
— Линди клянется, что ее изнасиловал белый, но фрау Краузе думает, что она обманывает, — сказал Вольф.
Клемпнер задумался.
— Пастор не будет крестить мулата. Он всегда учил, что Бог предназначил расам жить раздельно. — Клемпнер вытер лоб рукавом. — Смешанные браки запрещены даже в Америке.
Ева сделала вид, что она ничего не слышала.
— А ты говорил, что американцы — полные идиоты, — саркастически ухмыльнулся Вольф.
С Евы было довольно. Отойдя в сторону по деревянным ящикам, наполнявшим открытый трюм, она села на край баржи, наблюдая за тем, как Вольф шутливо тычет в Клемпнера палкой. Ей почему-то вспомнилось, как он подбежал к ней во время потасовки на рыночной площади. Еве нравился Вольф, хотя она и не могла понять, почему. Рассудок твердил ей держаться от этого парня подальше, но сердцем она тянулась к нему. Впрочем, разум и чувства были едины в том, что Вольф — это запутанный клубок противоречий. С одной стороны он мог яростно защищать угнетаемых, но в то же время им всегда руководил холодный расчет. Порой Вольф был даже жестоким. В нем удивительном образом соединялись отчаянный мечтатель и расчетливый прагматик. Кроме того, деревенские сплетники до сих пор обсасывали историю о том, как Вольф однажды ограбил в Трире слепую женщину, да еще и ради забавы поджег ей волосы.
Ева также знала, что Вольфа в деревне все считают чересчур высокомерным. Особенно это проявлялось, когда он чванливо расхаживал по рынку в своей униформе «Гитлерюгенд». Ни для кого не было секретом, что отец потакал Вольфу сверх всякой меры, что только подливало масла в огонь его импульсивного, вздорного характера, унаследованного от покойной матери.
В доке, крича и толкаясь, появились трое светловолосых сыновей Адольфа Шнайдера. Ева застонала. Парни Шнайдера были в деревне притчей во языцех. Самому старшему из них, Отто, скоро исполнится двенадцать. Энергичный, однако недалекий умом, он всегда попадал в какие-то истории. Болезненный десятилетний Удо умудрялся петь ангельским голоском в детском хоре и в то же время устраивать потасовки с парнями на улице. Самому младшему, Гери, было восемь. Суровые реалии общения с братьями и сверстниками научили его быстро соображать и мгновенно реагировать.
В этот момент до слуха Евы долетело знакомое урчание старенького грузового «Форда». «Наконец-то, — подумала она, поворачивая голову на звук. — Будем надеяться, это последняя ходка». Спрыгнув на берег, Ева поднялась по широким цементным ступеням на верхнюю площадку набережной. В этот момент из кузова крытого брезентом грузовика как раз выбирались Бибер, Андреас и еще четыре работника.
— Еще будет ходка? — спросила Ева.
— Нет, — ответил Андреас. — Это хорошо, а то я жутко устал.
— Ты поплывешь с нами?
— Нет. Твой отец попросил зайти к нему сегодня после обеда починить граммофон.
Эта новость огорчила Еву.
Тем временем Бибер, улыбаясь, достал из машины ломик и вскрыл один из ящиков. Вынув оттуда две зеленых бутылки, он поднял их высоко над головой. На каждой из них была наклеена этикетка, на которой на кремовом фоне красовалась выполненная готическим шрифтом крупная надпись: «Бибер». Рядом с именем был изображен мускулистый винодел, держащий на плече большую, наполненную виноградом корзину.
— Что ж, друзья, давайте отведаем этого вина в последний раз, — радостно сказал Бибер. — Больше мы эти бутылки не увидим. Разве что — где-нибудь в Берлине или Франкфурте. А может — даже и в Нью-Йорке.
— Кто вы такой? Я договаривался с Питером Клеппингером. — Озадаченный Бибер стоял с фуражкой в руках вместе с Евой и своими работниками в офисе торгового посредника в Кобленце.
— Как я уже вам сказал, господин Клеппингер здесь больше не работает.
— Я разговаривал с ним буквально в среду, — вежливо но твердо сказал Бибер.
Пристально посмотрев на него, посредник встал из-за стола. Это был мужчина средних лет в дорогом костюме.
— Питер Клеппингер находится под стражей в полиции — сказал он, подходя к Биберу. — Его арестовали за контрабандную поставку пистолетов для отрядов CA в Бонне.