Комната взорвалась ликованием. Подняв над головой сжатый кулак, Клемпнер прочитал:
— «Акция должна начаться ровно в 10 утра»… — Вдруг он осекся. — «Однако ни один магазин "Вулворт" или кинотеатр пострадать не должен». — Клемпнер опустил руку. В комнате воцарилась гробовая тишина. — И мне поручено прочитать это вам, — проворчал Клемпнер. — Нам запрещено прикасаться к евреям! Мы должны бойкотировать только их услуги.
Оффенбахер, облокотившись на стол, подпер щеку кулаком. На его взгляд, решение Фюрера было в высшей мере разумным, однако бойкот еврейских магазинов в Вайнхаузене казался ему несправедливым. Никто из местных евреев не был коммунистом, никто не торговал порнографией и вообще не доставлял Германии каких-либо хлопот.
— Полагаю, вам, господин Оффенбахер, это очень подходит? — саркастически спросил Вольф.
— Вполне, и все же мне кажется, что Зильберман и другие евреи Вайнхаузена вообще не заслуживают бойкота.
— Вы начинаете меня немного беспокоить, — сказал Вольф. — Вы разве не знаете, что Зильберман продает пирожные одной из еврейских пекарен Кобленца?
— Знаю, и, должен сказать, — очень хорошие пирожные.
— А вы, случайно, не друг евреев?
Ничего не ответив, пекарь откусил кусок своего кренделька. Он ни в коем случае не относил себя к друзьям евреев, однако их врагом тоже не был. Как и большинство жителей Вайнхаузена, он считал, что евреи иногда раздражают, но в целом их вполне можно терпеть. Оффенбахер всегда обращался с ними вежливо. По сути, несколько лет назад он даже и не задумывался о существовании еврейской проблемы.
— Честно говоря, мне они вообще безразличны, — наконец, сказал Оскар. — Я только хочу, чтобы был порядок.
Глава 10
«Вне всякого сомнения, еврейский вопрос — одна из исторических проблем, с которой государство должно разобраться, и, безусловно, государство имеет право прокладывать в этом вопросе новые пути».
По завершении собрания Ева начала убирать со столов. Вольф остался, чтобы помочь ей.
— Как ты, не против еще раз прокатиться на мотоцикле?
Ева просияла.
— Конечно! Но только давай на этот раз постараемся не попадать под дождь.
Вольф рассмеялся.
— А тебе очень красиво с мокрыми волосами.
Ева покраснела.
— Ты слышала, о чем говорилось на собрании? — спросил Вольф.
Отведя тыльной стороной ладони со лба непослушный локон, Ева окунула тряпку в ведро с мыльной водой.
— Немного. Политика навевает на меня скуку.
— И что ты думаешь о бойкоте?
— Может, какие-то другие евреи и заслуживают этого, но только не те, которые живут здесь. Особенно — не Зильберман. Я не могу забыть, как он спас меня.
Вольф кивнул.
— Я понимаю. Но не переживай. Никто не собирается причинять зло Зильберману, Бауму или Голдману. Это будет просто заявление о нашей позиции.
Ева покачала головой.
— Мне кажется, мы в этом немного лицемерим. Мы не хотим, чтобы мир бойкотировал всех нас из-за нескольких горлопанов в верхушке партии, и в то же время собираемся наказать всех евреев за нескольких негодяев.
Вольф ничего не ответил.
— А ты так не считаешь? — спросила Ева.
— Да выбрось ты все это из головы. Все равно по-другому не получится. Они хотят бойкотировать нас, а мы бойкотируем их. Все просто.
— Не сказала бы.
Вольф уперся кулаками в бока. От осознания того, что у него нет подходящего ответа, в нем заговорило уязвленное мужское самолюбие.
— Ваша задача как женщин, — заниматься детьми а лмать над серьезными вопросами предоставьте нам.
— Не ты ли минуту назад спросил, что я думаю по этому поводу? — ощетинилась Ева. — Ты уж определись!
Вольф пнул ногой ее ведро, выплеснув на деревянный пол поток мыльной воды.
— Не смей разговаривать со мной, как с мальчишкой! — крикнул он, стукнув кулаком по столу.
Еву вдруг охватил страх. Никогда еще Вольф не был с ней таким грубым.
— Ты… Ты чего? Что я такого сказала?
На шее Вольфа пульсировала вена. Сделав глубокий вдох носом, он закрыл глаза, чтобы побыстрее совладать со своим неожиданным всплеском гнева.
— Да, ты права. Извини, — сказал Вольф уже спокойно, наклоняясь, чтобы поднять ведро.
Ева немного расслабилась.
— Мне… мне надо закончить работу, — нерешительно сказала она, нервно теребя в руках тряпку.