— Вот… Твой дедушка попросил, чтобы я посвятил тебя в наши дела. Открой коробку.
Медленно вставив латунный ключ в замочную скважину на коробке, озадаченная Ева осторожно провернула его и, открыв крышку, ахнула.
— Здесь восемьсот двадцать шесть рейхсмарок, — сказал Бибер.
Такие деньги могли быть разве что у банкиров в Кобленце. Ева осторожно вынула банкноты из коробки, словно боясь, что они могут рассыпаться в ее пальцах, подобно сотлевшим листьям.
Бибер поднес к губам наполовину отпитую кружку пива, которую на ходу захватил в столовой.
— А теперь слушай внимательно, — он медленно отхлебнул из кружки. — После войны твоего дедушку выгнали из Судетской области в Чехии. Чехи сожгли его магазин, а на твою бабушку даже напали из-за того, что она надела на концерт свое национальное платье. В общем, дедушка понял, что ему лучше держать свои сбережения подальше от Праги. Он предвидел скорую инфляцию и потому перевел деньги в золото, которое положил на хранение в один из банков в Дрездене. Те времена были не менее трудными, чем сейчас, но безработицы еще не было. Проблема заключалась, скорее, в том, что деньги ничего не стоили, потому что цены росли ежечасно. В те дни высморкаться в пачку банкнот обходилось дешевле, чем купить носовой платок. Так вот… Когда мы познакомились, твой дедушка рассказал мне, что придумал план, как одновременно спасти мои виноградники и помочь беднякам Вайнхаузена.
Бибер сделал еще один глоток пива. Его лицо стало очень серьезным.
— Поклянись, что никому не расскажешь то, что сейчас услышишь.
— Клянусь, — с готовностью кивнула головой Ева.
Бибер глубоко вздохнул.
— Мы с твоим дедушкой… В общем… Мы — контрабандисты. Ева изумленно уставилась на Бибера.
— Как ты, наверное, знаешь, французы разрешают нам продавать наше вино только друг другу в пределах нашей долины, но, если бы могли, то запретили бы даже это. Они говорят, что их собственным виноделам нужно подниматься после войны, которую, вроде бы, развязали мы.
— Но…
— В общем, твой дедушка подумал, что мы могли бы обойти запрет, поставляя вино контрабандой через знакомых посредников вдоль Рейна. Так, последние шесть лет мы производили вино в секретном погребе и переправляли бочки по реке на барже Адольфа Шнайдера… Именно этим мы и занимались той ночью, когда ты нас застала.
Ева перевела взгляд на деньги.
— И еще одно… Мы с твоим дедушкой распределяли прибыль в соотношении семьдесят к тридцати. Ты сейчас держишь то, что осталось от его 30 процентов.
— А что же папа с мамой?
— Дедушка оставил твоему отцу приличное наследство. Оно лежит на банковском счету в Кобленце с определенными ограничениями на снятие денег. Дедушка не хотел, чтобы сын получил всю сумму и сразу распустил ее. Он также оставил счет для тебя и твоего брата. Что же касается остатка, то дедушка надеялся, что ты раздашь его нуждающимся.
Ева кивнула. Дедушка остался верен себе даже после смерти.
— Итак, если ты согласна, то можешь подхватить его дело благотворительности, — продолжил Бибер. — Просто бросай каждую неделю небольшую сумму в ящик для милостынь в церкви. Так никто не узнает, от кого пришло пожертвование, а до французов не дойдут ненужные слухи.
— Но ведь другие увидят, что я бросаю деньги в ящик. Бибер покачал головой.
— Нет, дорогуша. Это нужно делать не в день богослужения, а так, чтобы никто не увидел. В этом-то все и дело. В отличие от других, ты можешь приходить в церковь, когда захочешь, не вызывая никаких подозрений.
Глава 2
«Относитесь к ней, как к сумасшедшей европейке, держитесь от нее как можно дальше, и однажды Германия вырвется из своей клетки с демонической силой безумца».
Вечером, в один из студеных февральских дней, Ева под аккомпанемент завывающего за окнами ветра разливала кофе для работников подпольной винодельни Бибера, обустроенной в погребе под приземистым, покосившимся каменным амбаром в горной ложбине над Вайнхаузеном. На то, чтобы превратить его в полноценную винодельню с вентиляцией, чанами, оборудованием для разлива и другими замысловатыми приспособлениями для переработки винограда в вино, ушел год кропотливого труда. Сумрачное, сырое помещение освещалось единственной подключенной к генератору лампочкой, излучавшей тусклый, пульсирующий свет.