Бьюсь об заклад, ты раньше никогда не представляла меня солдатом, готовым в любой момент отдать свою жизнь, но, если я — поэт, то это не означает, что я — слабак. И хотя я присягнул Фюреру, это еще не значит, что я стал нацистом.
Меня пытались завербовать в СС. Я им подхожу по росту (они берут парней не ниже 1,75), но я отказался. В отличие от меня, в СС многие — с хорошим образованием, из богатых семей. Сомневаюсь, что я смог бы когда-нибудь продвинуться там по службе, даже если бы нацисты сломали старые классовые барьеры. Кроме того, в СС все построено на идеологии национал-социалистов, я же просто хочу защищать родину.
Что касается всего остального, то кормят нас неплохо, униформа у нас хорошая, а с обмундированием тоже проблем не возникает. Передавай привет своему отцу. Надеюсь, вскоре увидимся.
Хайль Гитлер!
Ева с каменным лицом сидела в обнимку с Линди на краю своей кровати.
— Ты ему не сказала? — спросила Линди. Ева покачала головой. — Но… Но у вас же через три недели свадьба.
— Я знаю, но я просто не смогла…
— Вольф бьет тебя, да? — Линди подняла рукав Евы, открыв синяки на ее руках.
— Он говорит, я сама виновата, что забеременела. Может, он и прав…
— Да не смеши ты меня! Если бы он был настоящим мужчиной, то никогда не поднял бы на тебя руку. Гюнтер говорит, что если он когда-нибудь увидит, как Вольф бьет тебя, он порвет его на куски.
Ева потрогала ссадину у себя на щеке.
— Лучше не надо, потому что партия отберет у вас ферму.
— Лучше бы ты за него не выходила.
— У меня нет выбора. Кроме того, по правде сказать, большую часть времени Вольф относится ко мне очень хорошо. Знаешь, он купил мне очень красивое свадебное платье.
— Да перестань ты перед ним унижаться, Ева. Скажи ему, чтобы убирался из твоей жизни, а ребенка можно потом отдать в приют.
Ева ощетинилась.
— О чем ты говоришь?! Во-первых, Вольф не такой уже плохой, как ты думаешь, а, во-вторых, я ни за что не откажусь от своего ребенка.
Линди покачала головой.
— Вы будете жить у него? — Ева кивнула. — А что говорит твоя мама?
— Она явно рада, что я опозорена… Опять… — Ева шмыгнула носом. В этот момент в дверь кто-то постучал. — Войдите!
На пороге с букетом роз появился Вольф.
— Убирайся отсюда, — сказал он Линди. Когда та вышла из комнаты, Вольф повернулся к Еве. — Что, небось, жаловалась ей? Показывала свои руки и говорила, какой я ужасный, да?
У Евы пересохло во рту. Она только молча покачала головой.
— А зря… Потому что я это заслужил, — Вольф опустился на одно колено. — Ева, я… Я пришел, чтобы сказать, что очень сожалею о своем поведении. Ты же знаешь, что иногда я просто собой не владею. Прости, что поднял на тебя руку. Я действительно люблю тебя. Ты — самое дорогое, что у меня есть в этом мире.
Ева изумленно смотрела на Вольфа, не зная, как реагировать.
— Я люблю тебя. Правда. Ты прощаешь меня?
Ева была в замешательстве.
— Так, как? Прощаешь?
Ева посмотрела в холодные глаза Вольфа. Они не притягивали ее к себе так, как глаза Андреаса, но в них была власть. Еве хотелось верить Вольфу.
— Да, — настороженно ответила она.
Довольный Вольф весело поцеловал Еву в щеку.
— Мне сегодня прибавили жалованье, — сказал он, вставая с колен.
Ева, которая еще не успела окончательно прийти в себя, была не в состоянии среагировать на резкую смену темы разговора.
— Жалованье? — промямлила она.
— Теперь я буду получать триста рейхсмарок в месяц. Этого достаточно, чтобы покупать понемногу купоны на «Фольксваген». Представляешь? У нас будет собственная машина!
— Э…
— Да ладно, забудь. Это все мелочи. На следующей неделе у меня собеседование в СС. Ты же знаешь: у офицера СС не будет проблем с нормальным обеспечением жены и сына. Думаю, что учитывая мои партийные связи, моя кандидатура возражений не вызовет. Забудь про «Фольксваген». У тебя будет «Мерседес»!
— Ты так уверен, что у нас будет сын?
Вольф рассмеялся.
— Представить только: я — отец!
— И с чего ты взял, что тебе дадут офицерское звание?