— Все будет хорошо, дорогая. Просто приляг и приложи это к ноге. — Осторожно ощупав распухшую ногу Евы, Ганс встал. — Похоже, обошлось без переломов. Отделалась несколькими синяками и растяжением, — сказал он встревоженному Вольфу. — Пусть пока полежит, а завтра утром вызовете Кребеля.
Ева, кивнув, попыталась улыбнуться.
— Вижу, вам придется есть кексы без меня.
Вдруг, Ева ощутила внутри резкий спазм. Охнув, она схватилась за живот.
Запись в дневнике от 30 января 1937 года:
Кребель назвал это выкидышем, но мне не нравится это слово. Не хочу называть так своего умершего ребенка. Интересно, что они сделали с моим малышом. Медсестры не захотели рассказывать. Они твердили только одно: что я молодая и успею родить еще много детей.
У меня плохо получается быть хорошей женой. Я постоянно плачу о своем ребенке, и когда Вольф прикасается ко мне, я едва сдерживаюсь, чтобы не оттолкнуть его руку. И дело не в ребенке, а в том, что я чувствовала на нашей свадьбе. Я изо всех сил стараюсь находить в Вольфе только хорошее, но это не помогает. До Лааха я была для него всем, но теперь, заполучив меня, он сильно изменился. В последние несколько недель Вольф смотрит на меня чуть ли не с ненавистью и все время срывается. Вот и вчера он влепил мне пощечину. Вольф был ужасно злым, потому что ему отказали в СС, а я, когда услышала, что причина — в его недостаточно высоком росте, рассмеялась. Лучше бы я этого не делала. Так что, отчасти, я сама виновата, что получила. Как бы там ни было, Вольф пообещал, что после смерти его отца мы поедем в свадебное путешествие. Я сказала ему, что мы можем использовать деньги, оставленные мне дедушкой.
Вольф в следующем году, наверное, запишется в Вермахт, но, я думаю, его туда тоже не примут, а отправят на Трудовую службу. Не представляю его с лопатой. Но, может быть, Вольфа возьмут в «Люфтваффе». Гитлер говорит, что служба родине совершенствует мужчин. Если это правда, то, думаю, Вольфу она тоже пойдет на пользу.
Хорошо, что Андреас не приехал на Рождество. Не знаю, как бы я пережила встречу с ним. Он написал мне чудное письмо. Я спрятала его от Вольфа. Андреас пишет, что познакомился в Трире с какой-то девушкой, но она — католичка, поэтому их отношения вряд ли продлятся долго. Впервые в жизни я позавидовала католичке. Наверное, так думать грешно, но, надеюсь, Андреас не будет пытаться обратить ее в протестантизм.
Епископ опять назначил папу пастором в нашей церкви. Папа сразу же ожил.
Пару недель назад Гитлер разорвал Версальский договор, но я не смогла поучаствовать в празднике. Я просто не могла себя заставить выйти из дома. Наконец-то, все в деревне почувствовали себя по-настоящему свободными.
Линди говорит, что правительство арестовывает цыган, потому что они много воруют, но я не поняла, за что арестовывают Свидетелей Иеговы. Папа рассказывал мне о них, но я никогда их не видела. Надеюсь, этот урок пойдет им впрок. Папа говорит, лагеря инспектируются Красным Крестом и даже иностранными журналистами, поэтому в них — порядок, и с заключенными обращаются гуманно. Гитлер называет концлагеря средством перевоспитания через тяжелый труд. Как по мне, это правильно.
Гитлер — очень сильный человек. Даже его фотография на стене вселяет уверенность в будущем. Как здорово, что есть кто-то, кто может быть твердым в этом шатком мире. Все очень довольны. Что бы Фюрер ни задумал, у него все получается. У людей есть работа, дороги приведение порядок, о сиротах хорошо заботятся, а наши враги опять начали считаться с нами.
Правда, мне не совсем нравится теория нацистов о жизненном пространстве. Не думаю, что мы имеем право отбирать земли у других только потому, что они — славяне. Хотя, я согласна с Гитлером в том, что у всех немцев должна быть возможность присоединиться к нашему Рейху. Родственники папы в Судетской области хотят освободиться от чехов и вернуться в состав Германии, как это сделали в Сааре. Все говорят, что Австрия тоже хочет к нам присоединиться, и немцы на захваченных Польшей территориях.
Польша меня беспокоит. Дядя Руди говорит, что поляки постоянно издают все новые законы, ущемляющие права живущих там немцев. Меня не покидает чувство, что Фюрер долго с этим мириться не будет. С нашей новой армией мы могли бы без проблем разобраться с Польшей, но никто не хочет новой войны. Господин Бибер говорит, что его это тоже беспокоит, хотя Гитлер постоянно повторяет, что стремится только к миру.
Я была рада увидеться на Рождество с дядей Руди. Его еврей-начальник переехал в Швейцарию, назначив дядю Руди временно исполняющим обязанности президента компании. Он недавно вернулся из деловой поездки в Нью-Йорк, и говорит, что евреи в Америке просто ненавидят нацистов и настраивают против нас американцев. В воскресенье за кофе дядя Руди рассказал, что отныне в правительственных школах к Рождеству будут относиться как к светскому, а нерелигиозному празднику. Он говорит, что некоторым школам уже приказано вместо рождественских сценок и песенных вечеров проводить фестивали народного творчества. Кое-где даже заменили название «Рождество» на «Святки»! Дядя Руди считает, что все это исходит от некоторых радикалов в партии. Наверное, они просто хотят, чтобы мы гордились своими традициями.