— Где она? — нетерпеливо прорычал Эрит, не заботясь о том, что назавтра весь Лондон будет судачить о его безумных поисках исчезнувшей любовницы. Еще один скандал даст пищу для сплетен, и Роме будет, что подслушивать за закрытыми дверями.
— Она?
— Прекратите играть со мной, черт побери. Монтджой нахмурился.
— Оливия?
— Разумеется, Оливия. Я должен ее видеть.
Выйдя из-за карточного стола, Монтджой повернулся к друзьям:
— Я скоро вернусь. Фредди, не заглядывай ко мне в карты.
— Не стоит прерывать партию. — Кулаки Эрита конвульсивно сжимались и разжимались. Казалось, он готов вцепиться в горло элегантному дружку Оливии и вытрясти из него нужные сведения. — Просто скажите мне, где она.
— Милорд, мы не можем говорить здесь. — Оставив без внимания явные признаки угрозы, Монтджой жестом указал графу на тускло освещенный холл.
Оказавшись наедине с лордом, Эрит торопливо заговорил. Его душило отчаяние: если он не сумеет найти Оливию в самое ближайшее время, она ускользнет, скроется. У нее достаточно денег. Она может уехать куда угодно.
— Оливия наверху? Клянусь, я просто хочу поговорить с ней. Вы ведь знаете, я не причиню ей зла.
Монтджой затворил дверь в гостиную, но даже в блеклом свете лампы было заметно, что он встревожен.
— Конечно, не причините. Ведь вы ее любите. Эрит потрясенно застыл, в ужасе глядя на Перегрина, чувствуя себя до крайности уязвимым и презирая себя за это. Мертвенная бледность залила его лицо. Черт возьми, неужели Оливия пересказала Монтджою их глубоко личный, доверительный разговор?
— Святые угодники, так она рассказала вам?
— Нет, конечно, нет. — Полные губы Монтджоя насмешливо скривились. — Но только любовь могла заставить графа, известного своим высокомерием, без колебаний извиниться перед блудницей.
Колючий взгляд Эрита смягчился. Монтджой был прав. В любом случае, к чему отрицать свои чувства?
— Я не единственный мужчина, который ее любил. Лорд Перегрин задумчиво улыбнулся.
— Да, но вы единственный мужчина, которого полюбила она.
Монтджой знал Оливию лучше, чем кто-либо. Мелочные сомнения в чувствах Оливии, все еще терзавшие Эрита, рассеялись. Граф заговорил более ровным тоном:
— Я знаю о вашем отце, знаю, как вы с Оливией объединились против него.
Лицо Монтджоя, отмеченное редкой, почти совершенной красотой, сделалось белым как бумага.
— Она никому об этом не рассказывала. Значит, вам известно, что мы не любовники.
Эрит пожал плечами. Отношения Оливии с лордом Перегрином не составляли для него тайны.
— Я давно догадался. — По лицу Перри он понял, что тот сообразил, о чем еще догадался граф.
Но Эрита не заботили вкусы и предпочтения красавца Монтджоя, он желал лишь одного: вернуть возлюбленную. — Ради всего святого, не мучайте меня.
— Значит, она вас бросила. — В голосе Перри не слышалось торжества. В нем звучала тревога.
— На время. — Эрит чертовски надеялся, что его слова не пустое бахвальство.
Лорд Перегрин угрюмо покачал головой.
— Когда она бросает любовника, ему остается только смириться.
— У меня есть преимущество — Оливия меня любит. Я глубоко ценю, что вы так долго и преданно заботились о ней. Знаю, вы меня недолюбливаете, но я умоляю вас — а я еще ни разу не обращался к мужчине с мольбой, — пошлите за ней. Теперь моя очередь стать ее защитником.
Монтджой смерил графа долгим задумчивым взглядом, потом коротко кивнул:
— Я верю, что вы действительно ее любите. Но понятия не имею, как вам с этим быть, черт возьми.
— Позвольте мне поговорить с ней. — Эрит мельком поймал свое изображение в одном из зеркал, висевших на стене в холле. Глаза его, дикие, отчаянные, полубезумные, горели на бледном искаженном лице.
— Я бы с радостью, милорд. Мне, как и другим, не чужда сентиментальность. И мысль о том, что всепобеждающий граф Эрит пал на колени перед женщиной, согревает мне сердце. — Монтджой выдержал паузу. — Но Оливии здесь нет.
— Так где же она?
— Представления не имею. — Лорд Перегрин озабоченно нахмурился. — Надеюсь, с ней все в порядке.
Долго сдерживаемый гнев, распалявший Эрита после ухода Оливии, вырвался, наконец, наружу. Охваченный бешенством, граф схватил Монтджоя за ворот рубашки и дернул вверх, заставив молодого лорда подняться на цыпочки.
— Скажи мне, куда она ушла.
— Поверьте мне, старина, я бы сказал, но Оливия мне не доверилась, — невозмутимо отозвался Монтджой. — Она почти ничего не рассказывала о вашей связи. Была на редкость немногословна. Мне следовало раньше догадаться, что здесь дело неладно.