— Если вы мне лжете, клянусь, я вас убью.
— Можете сделать из меня отбивную, Эрит. Это не приблизит вас к цели. — Голос Монтджоя по-прежнему звучал бесстрастно: — Оливия решила скрыться. Она и прежде это проделывала. Вы не найдете ее, покуда она не захочет, чтобы вы ее нашли. Подозреваю, на этот раз она определенно не желает быть обнаруженной.
Эрит понял, что выставляет себя законченным болваном. Он отпустил лорда Перегрина и извиняющимся жестом развел руками.
— Похоже, я веду себя как недоумок.
— Я нахожу это весьма обнадеживающим. — Монтджой с восхитительным хладнокровием разгладил рубашку. — Мужчина, которого я повстречал в своей гостиной месяц назад, чертовски напоминал холодную рыбину.
— Может быть, она уехала к Лео?
— Боже праведный, да вы действительно узнали немало! Оливия никому не рассказывала о Лео. Это ее последний бастион.
— Нет, последний бастион — ее сердце, — проворчал Эрит и невольно покраснел, поняв, что проговорился.
— Да. И эту крепость еще никому не удавалось покорить. Bonne chance, mon ami![1] — Монтджой склонил голову, словно признавая туше в фехтовальном поединке, и заговорил более серьезным тоном: — Возможно, она отправилась к Лео. Хотя я бы скорее ожидал, что она приедет ко мне, дабы избежать скандала. Должно быть, она думает, что я стану уговаривать ее вернуться к вам и побороться за то, что ей дорого.
— Это было бы слишком великодушно с вашей стороны. — Эрит изумленно поднял брови.
Монтджой пожал плечами:
— Она заслуживает любви. Судя по вашим безрассудным порывам, вы действительно ее любите. Ступайте. Благословляю вас. Оливия слишком долго была одна. Вы знаете, где найти Лео?
— Да. — Эрит зашагал было прочь, но внезапно остановился и повернулся к лорду Перегрину. — Спасибо. — Он протянул руку молодому красавцу.
Монтджой недоуменно нахмурился.
— Вы знаете, кто я, и все же подаете мне руку?
— Конечно.
Лорд Перегрин пожал протянутую руку с неожиданной силой, удивившей Эрита. Может, этот малый и походил на лощеного пуделя, но в нем чувствовался характер. И он, несомненно, любил женщину, которую Эрит боготворил, почитая превыше всех в мире.
Джулиан вышел из причудливо украшенного особняка. Теперь убранство этого дома казалось ему не удручающе кричащим, а очаровательно экстравагантным. Граф был уже не тем скучающим светским баловнем, что месяц назад вошел сюда ленивой походкой с одной лишь целью: заполучить самую знаменитую лондонскую кокотку.
Так незначительные на первый взгляд решения способны полностью изменить человеческую жизнь.
Занимался рассвет, когда Эрит подъехал к каменному домику священника, скромному обиталищу супругов Уэнтуорт и обожаемого сына Оливии, которого та никогда не сможет признать. Граф знал, какую боль ей приходится терпеть. На долю этой женщины выпало немало горя. Но все невзгоды она переносила мужественно, с достоинством и храбростью.
Эрит отчаянно надеялся, что сумеет завоевать ее, а у Оливии достанет смелости связать с ним свое будущее.
Натянув поводья усталой, покрытой пылью лошади, того самого скакуна, которым так восхищался Лео, Эрит спрыгнул на землю. «Господи, помоги мне найти Оливию. Пусть мои безумные поиски придут, наконец, к счастливому завершению».
Граф привязал поводья к столбу возле кухни. Изнутри доносилось громыхание посуды. Должно быть, слуги уже встали.
— Сэр?
Молодая девушка с кувшином в руках встревожено смотрела на него. И неудивительно. Едва ли обитателям этого тихого уединенного домика священника доводилось видеть покрытого дорожной пылью графа с безумными глазами, да еще в такой ранний час, когда солнце только поднимается над горизонтом.
Хорошо еще, что Эрит явился не во фраке. После визита к Монтджою он вихрем помчался домой и сменил одежду на дорожный костюм, более подходящий для долгого ночного путешествия верхом.
Слабый голосок осторожности шепнул ему, что не следует властно требовать встречи с Оливией.
— Миссис Уэнтуорт уже встала?
— Да, сэр.
— Возможно, она будет настолько любезна, что не откажется побеседовать со мной. Вы не могли бы доложить своей госпоже, что ее спрашивает граф Эрит?
Девушка побледнела и сделала неуклюжий реверанс, держа перед собой словно щит тяжелый белый кувшин.
— Ага, милорд. Сейчас, милорд. Может, вы войдете и подождете в доме, милорд?
— Спасибо. — Эрит вошел вслед за девушкой в кухню и направился к очагу. Служанка стремглав бросилась за хозяйкой. Возле старого потертого стола месила тесто грузная пожилая женщина. При виде вошедшего она не проронила ни слова, лишь наполнила кружку элем и молча протянула графу.