Выбрать главу

— Чего ты хочешь, Оливия? — спросила Сорайя. — Ты наша гостья. Твои желания превыше всего.

Оливия перевела взгляд на Эрита. В ее светло-карих глазах застыла настороженность. Даже после двух недель безграничной близости граф не мог угадать, о чем она думает.

Наконец она коротко кивнула.

— Я поговорю с ним. Я достаточно злоупотребляла вашей добротой. С этим я справлюсь сама.

Килмор предложил руку жене, и Сорайя непринужденно встала.

— Пойдем, любовь моя. Этим мы ничего не добьемся. — Она повернулась к Оливии. — Мы будем в малой гостиной.

— Спасибо, ваша светлость. — На губах Оливии мелькнула вымученная улыбка.

Жадно пожирая глазами, предмет своей страсти, Эрит не заметил, как прекрасная герцогиня и ее надменный супруг покинули комнату. Все его внимание было поглощено сидевшей на диване женщиной с гордо поднятой головой, дерзким взглядом и пылающими от пролитых слез щеками.

Задумчиво тронув ладонью подбородок, Эрит почувствовал отросшую щетину. Господи, он, должно быть, выглядит как настоящий головорез.

— Ты плакала? — мягко спросил он. Оливия отвела глаза, покраснев от досады.

— Это ничего не значит.

Эрит резко вскочил, шагнул к дивану и сел рядом с Оливией. Он потянулся, чтобы взять ее за руку, но, вспомнив о том, что случилось в холле, одернул себя и замер.

Черт, да что с ним такое? Лорд Эрит никогда мучился неуверенностью, особенно в отношениях с женщинами.

Понизив голос, Эрит осторожно заговорил:

— Это значит, что ты несчастна. Мне невыносимо думать, что в этом виноват я, любовь моя.

Оливия испуганно отпрянула.

— Не называй меня так.

— Назову я тебя любимой или нет, это не изменит правды, Оливия.

— Я не желаю быть твоей любимой.

Эрит не сомневался в искренности Оливии, и все же она любила его. И с каждым мгновением его уверенность в этом крепла.

Он отчаянно подыскивал слова, способные убедить возлюбленную вернуться к нему. И что еще важнее, остаться с ним навсегда.

— Не обрекай меня на жизнь без тебя. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Поедем вместе в Вену.

Губы Оливии скривились, словно она попробовала что-то кислое.

— Ты предлагаешь мне быть твоей содержанкой? Эрит удивленно поднял брови. Неужели Оливия ждет от него подтверждения?

— Конечно. Моей дорогой госпожой. — Его осенила внезапная догадка. — Ты боишься, что я стану изменять тебе? Но ты ведь понимаешь, что все эти годы после смерти Джоанны женщины были для меня лишь попыткой заполнить пустоту в моей жизни. Это звучит жестоко. Знаю, я заслужил упрек в бессердечии. Но знакомство со мной не принесло горя ни одной из моих любовниц, мы всегда расставались друзьями. Я был верен Джоанне и буду, верен тебе. Тебе нечего бояться других женщин.

— Но я шлюха.

Эрит недоуменно нахмурился. Он не понимал, к чему клонит Оливия. Раньше ему казалось, что она не испытывает вины, ведя жизнь куртизанки, но позднее, узнав ее лучше, Эрит понял, что Оливию терзают сложные, противоречивые чувства.

— Тебя заставили силой вести такую жизнь. — Граф говорил искренне, от души. — Ты ждешь, что я стану упрекать тебя за твое ремесло? Но я никогда не посмел бы. Меня тоже не назовешь образцом добродетели.

Оливия сжала руки и, опустив глаза, заговорила тихо и печально.

— И все же ты твердо уверен, что я не гожусь в подруги твоей дочери.

Эриту следовало бы предвидеть подобный выпад. Его наивная вера в то, что несколько ласковых слов и обещание вечной преданности помогут завоевать Оливию, теперь казалась ему законченной глупостью. Ему нечего было сказать в ответ, и мысль о собственном бессилии отозвалась сосущей пустотой в его груди.

Последствия его недомыслия могли оказаться роковыми.

Эрит попытался придать голосу мягкость и рассудительность, хотя его раздирало желание схватить возлюбленную в объятия и впиться поцелуем в ее губы. Но эту сильную, умную женщину невозможно было заполучить силой. Джулиан понимал: если Оливия будет принадлежать ему, то только по своей воле.

— Оливия, ты знаешь не хуже меня, как устроен этот мир. Возможно, даже лучше меня, потому что тебе пришлось вынести куда больше нападок и гонений. Я должен думать, прежде всего, о благополучии дочери. Может быть, оттого что в прошлом я был слишком эгоистичен. Конечно, ничего другого ты от меня и не ждешь.

В глазах Оливии, устремленных на него, Эрит прочел горечь и боль. Он страшился ее гнева, но это было мучительнее.