Глаза Эрита сузились.
— Черт возьми, Оливия, ты ведь знаешь, что я не могу это сделать.
Гнев возлюбленного не испугал Оливию. Убежденность придала ее голосу неожиданную силу и звучность:
— Ты мужчина, которого я люблю. Знаю: ты можешь все. Ты умен, решителен и силен. — После небольшой паузы она заговорила с большей настойчивостью. — Стоит тебе захотеть, и ты все устроишь, Джулиан. Ты сумеешь сделать так, чтобы твои дети не пострадали. Чтобы мы были вместе. Наше счастье в твоих руках.
Эрит с холодной решимостью покачал головой.
— Ты просишь о невозможном.
— Если ты меня любишь, для тебя все возможно, — не уступала Оливия, зная, что Джулиан остается, глух к ее словам. Он попросту не желал ничего слушать. — Я прошу тебя поступить по чести.
В глазах Эрита полыхнула ненависть.
— И обесчестить все, что мне дорого в жизни. Вспыхнув от стыда, Оливия отвела взгляд. Она вовсе не была глупа. Ничто не могло вернуть ей невинность и положение в обществе. Но если бы Джулиан женился на ней вопреки доводам рассудка, вопреки мнению света и даже вопреки собственному желанию он навсегда завоевал бы ее доверие. Она с усилием сглотнула и глухо добавила:
— Что ж, если таково твое решение, мне нечего больше сказать.
— Вот как? — сухо осведомился Джулиан.
— Да.
Дрожа всем телом, Оливия ожидала, что Эрит встанет и уйдет, но он схватил ее за плечи, заставив встретить его яростный взгляд. В серых глазах его сверкал вызов.
— А что ты на это скажешь? — гневно выпалил он. Рванув Оливию к себе, он с голодной, исступленной страстью впился губами в ее губы. Она не смогла притвориться безучастной и ответила на поцелуй с тем же упоением и яростью. В душе она знала: это в последний раз, никогда больше Джулиан не прикоснется к ней.
Его губы жадно терзали ее рот. Никогда еще Эрит не целовал ее так неистово, даже на вершине страсти.
— О, любовь моя, — простонала она. Толкнув ее на подлокотник дивана, Джулиан неуклюже дернул вверх подол голубого платья.
— Да, — шептал он, опаляя горячим дыханием ее лицо.
Оливия с горечью подумала, сколь редкими были поцелуи в ее жизни до встречи с Джулианом. И как ей будет не хватать этих нежных и страстных прикосновений его губ.
Она не сопротивлялась, когда он раздвинул ей ноги и коснулся лона. Оливия затрепетала, по телу разлилась жаркая волна желания. Как быстро Джулиану удалось воспламенить ее. Но, отдаваясь наслаждению, она чувствовала, как сердце разрывается от жгучей, нестерпимой боли. До Эрита Оливия не знала этого блаженства, а после Эрита радость разделенной любви будет навеки для нее заказана.
Глаза Джулиана казались почти черными от желания. Тело сотрясала дрожь. Теперь, когда слова оказались бессильны, он пытался убедить Оливию в своей правоте, говоря с ней на языке страсти. Она понимала, чего добивается граф, однако пламя желания, охватившее ее, разгоралось все сильнее, подавляя волю, разрушая сопротивление.
«Это в последний раз».
Неподвижный взгляд Эрита не отрывался от ее лица. Рассчитано медленным движением Джулиан поднес ко рту липкие от ее влаги пальцы и с наслаждением провел по ним языком. Этот жест, исполненный откровенного сладострастия, отозвался дрожью в теле Оливии, кровь ее забурлила, словно кипящая лава.
В серебристо-серых глазах Эрита читалось понимание и жгучее желание. Взгляд его безмолвно говорил, что оба они пленники страсти и Оливия безрассудно пытается бежать от своей судьбы.
— Нет, — всхлипнула Оливия, хотя тело ее выгибалось дугой, пылая от страсти.
— Да, — неумолимо провозгласил Джулиан.
Так же непреклонно он раздвинул ее бедра и приник губами к лону. Он делал это и раньше, в те безумные ночи, когда Оливия с упоением предавалась любви, открыв для себя волнующий, мир чувственности, но на этот раз в неторопливых решительных движениях Эрита, в грациозном наклоне темноволосой головы, в жадной ненасытности рта, ласкающего ее лоно, было нечто иное.
Оливию обдало жаром.
Язык Эрита коснулся ее влажной, пылающей плоти, его губы впились в нее, как в мякоть сочного плода. Острый, пьянящий восторг пронзил Оливию. Она прижала дрожащую руку ко рту, чтобы приглушить хриплый крик, готовый сорваться с ее губ. Ослепительная огненная вспышка заставила ее на мгновение замереть, пока властная, неудержимая сила — страсть истинной любви — возносила ее к звездам. Оливия сомкнула веки, и мириады сияющих солнц замелькали перед ее глазами. Танцующие всполохи огня закружили ее в неистовой пляске. Это обжигающее наслаждение походило на удар молнии. Тело Оливии еще беспомощно трепетало, когда нежное касание языка Джулиана отозвалось новой волной блаженства в самых глубинах ее существа. Ей показалось, что сердце ее вот-вот остановится. В безотчетном порыве она запустила дрожащие пальцы в густые волосы Эрита. По щекам ее текли слезы, ей пришлось прикусить губу, чтобы сдержать горестные всхлипывания и страстные крики. Из груди ее вырвалось рыдание. Слишком тихое, чтобы его можно было услышать за дверью библиотеки, оно прозвучало для Эрита безгласной мольбой.