«Я здесь, потому что вы поцеловали меня под дождем. Вы поцеловали меня так, словно я разбила вам сердце».
Какая нелепость.
Оливия решила перевести разговор в более безопасное русло.
— Эрит, вы схватите смертельную простуду в этой мокрой одежде. Почему бы, не приказать, чтобы вам наполнили ванну? Я уже закончила и распоряжусь насчет ужина, если вы останетесь.
— Хорошо, я останусь. — Его чувственные губы скривились в подобии усмешки. — Почему вы все еще здесь, Оливия?
Черт бы его побрал! Граф продолжал упорствовать, будто мастифф, вцепившийся в кость. Оливия решила перейти в наступление.
— Судя по тому представлению, что вы устроили в парке, полагаю, мое присутствие необходимо хотя бы для того, чтобы вы сохранили рассудок, — язвительно заметила она.
Как и следовало ожидать, Эрит оставил без внимания ее ребяческую выходку — попытка вывести его из себя провалилась. Его голос оставался ровным и тихим, но Оливия достаточно хорошо знала его, чтобы угадать за внешней невозмутимостью волнение.
— Я думал, что застану вас за сборами. Или вовсе не застану. — Эрит не без труда стянул с себя тесный сюртук (мокрая ткань плотно облепила тело) и бросил на пол рядом с галстуком.
Оливия вдруг произнесла, словно сам черт толкнул ее под руку:
— У меня есть определенные правила, милорд. Я не желаю оставить ваш дом растерзанной, будто меня окунули в Северное море.
Вода в ванне успела остыть и неприятно холодила тело. Оливия сказала себе, что Эрит уже видел ее обнаженной, но сумбурные события этого дня и пережитое потрясение сделали ее стеснительной.
Это даже смешно.
— Вы никуда не уедете.
— Это угроза?
— Нет, просто наблюдение. Кстати, довольно верное.
Словно желая доказать свою правоту, Эрит наклонился и взял бокал из рук Оливии. Сделав щедрый глоток, он поставил бокал на крышку серванта, возле нескольких уцелевших полотенец, сложенных стопкой.
Оливию охватила дрожь, и не только из-за холодной воды. Отпив из ее бокала, Эрит будто заявил свои права на нее.
«О Господи, сколько же можно сидеть в этой ванне? Холодно!»
— Подайте мне полотенце, Эрит, — резко бросила Оливия. — Если сумеете найти сухое.
Граф взял с серванта полотенце.
— Вот.
Оливия схватила полотенце и с унизительной неуклюжестью завернулась в него, выходя из ванны.
— Спасибо.
Эрит подошел ближе. Теперь их разделял всего один фут мокрого ковра. Оливия невольно попятилась и, наткнувшись на твердый край ванны, поморщилась от боли.
— Осторожнее. — Эрит удержал ее за локоть и сразу отпустил.
Что он задумал? Оливия хорошо знала мужчин. Знала их низменные побуждения, слабости, презренные желания и рассуждения, призванные оправдать их поступки, но мысли Эрита она не могла прочитать, как ни старалась.
— Вам кажется, что вы меня видите насквозь, однако это не так. — Откуда эта мрачность, черт бы ее побрал? Оливии хотелось выглядеть храброй и дерзкой, но она больше походила на капризного ребенка.
— Вы так и не ответили на мой вопрос.
Длинные пальцы Эрита потянулись к пуговицам жилета. Оливия помнила этот жилет из бледно-жемчужного шелка, с вышитыми серебристыми лебедями; изысканный и элегантный, он так и притягивал взор своей необычностью. Теперь он превратился в дорогую тряпку.
Эрит стянул жилет и уронил на пол. Оливия с растущей тревогой смотрела, как граф раздевается.
Охваченная смятением, она нерешительно отступила в сторону, словно кобыла, почуявшая жеребца.
— Я здесь потому…
Ее голос замер, когда она посмотрела на Эрита внимательнее.
В его внешности не было и тени слащавости или мягкости. Разве что черные ресницы казались слишком густыми и длинными, а линия рта выдавала уязвимость.
Эрит был самым красивым мужчиной из всех, кого она знала, необычайно притягательным. Его крепкое сложение говорило о недюжинной силе.
Что она наделала, найдя себе привлекательного любовника? Ведь все мужчины животные, грубые похотливые твари.
И все же Оливии не удавалось вызвать в себе знакомое горькое чувство, когда Эрит смотрел на нее так, словно она составляла весь его мир. Внезапно во рту у нее пересохло. Она облизнула сухие губы, ей показалось, что у Эрита вырвался глухой стон. Хотя она могла и ослышаться: кровь бешено стучала у нее в висках.
— Черт возьми, Оливия, — проскрежетал Эрит сквозь зубы и навис над ней всей своей мощной фигурой. — Дотронься до меня.