— Спасибо. — Дрожащей рукой он сжал бокал с водой и поднес к губам. Прохладная влага показалась ему божественным нектаром, самым сладким из всего, что он пробовал в жизни. Если не считать поцелуев Оливии, этой неохотно дарованной милости, так нелегко ему доставшейся.
Оливия застыла, потрясенно глядя на него.
— Эрит, мне нет прощения. Не знаю, что на меня нашло. Затягивая веревки, я видела перед собой не тебя, а всех мужчин, которые грубо меня использовали. — Она в отчаянии сжала руки. — Ты, должно быть, думаешь, что я сумасшедшая.
— Я думаю, что ты прекрасна, — возразил Эрит. Слава Богу, его голос больше не походил на хриплое карканье, а горло уже не так саднило. — Но ты, конечно, об этом знаешь.
Оливия взяла из его рук бокал и поставила на буфет.
— Ты такой же безумец, как и я, — бессильно выдохнула она.
— Наверное.
Шагнув к кровати, Оливия порывисто сжала руки Эрита.
— Позволь, я помогу тебе подняться.
Граф встал, опираясь на ее плечо. Он с трудом держался на ногах. Глаза Оливии наполнились слезами.
— Теперь ты меня возненавидишь. — В ее срывающемся голосе слышалось раскаяние и чувство вины.
Подняв трясущуюся руку, Эрит нежно коснулся ее щеки и неловко покачнулся. Оливия мгновенно обняла его за талию.
Ее голос дрожал от волнения:
— Может, тебе лучше снова прилечь? Или ты хочешь сесть в кресло?
— Я сяду.
Эрит двигался на редкость неуклюже, а Оливия так отчаянно пыталась не дать ему упасть, что удержать равновесие оказалось весьма нелегко.
Он покачнулся.
Оливия крепко вцепилась в него. Эрит ухватился за нее, но онемевшие пальцы беспомощно скользили по гладкому шелку, облегавшему ее плечи.
— Дьявол, — процедил он сквозь зубы, после чего, так и не найдя опоры, тяжело рухнул на кровать, увлекая за собой Оливию.
Та пронзительно вскрикнула, но скорее удивленно, нежели испуганно. Эрит придавил ее своим телом.
Глаза Оливии цвета светлого виски, удивленные, невообразимо прекрасные, широко распахнулись, встретив его взгляд. Губы приоткрылись. Ей не хватало воздуха. Тело Эрита сдавило ее грудь. Их бедра оказались притиснуты друг к другу. Локти графа, согнутые над головой Оливии, прижимали к матрасу ее пышные волосы.
— Эрит, — задыхаясь, прошептала она.
— Называй меня Джулиан, — отозвался граф, не в силах скрыть овладевшее им желание.
Оливия облизнула губы, и Эрит едва не застонал. Потом необычайно нежным голосом она произнесла его имя:
— Джулиан.
Ему следовало отодвинуться, пока он не раздавил ее, но он не смог бы пошевелиться даже ради спасения собственной жизни. Руки Оливии сомкнулись у него за спиной во время падения. Теперь они скользнули по его плечам и замерли на шее.
— Джулиан, — повторила она страстным шепотом. — Пальцы Оливии зарылись в волосы Эрита и властно потянули голову вниз, пока его губы не встретились с ее губами.
Глава 20
Горячие губы Эрита впились в губы Оливии.
Страстно. Жадно. Неистово.
Хотя Оливия первая поцеловала его, Эрит мгновенно подчинил ее своей власти. Куртизанка закрыла глаза, ожидая, когда темные воды сомкнутся над ее головой. Но знакомое мертвящее ощущение удушья не появилось.
Ее захватило иное, удивительное чувство: волна жара, близость тела Эрита, вкус его поцелуя.
Переживание, бесконечно далекое от недавних нежных, дразнящих поцелуев под дождем. И даже от первых поцелуев Эрита, вырванных у нее силой, с желанием утвердить владычество над ней.
Теперь это был исступленный поцелуй мужчины, стремящегося сохранить последние остатки рассудка.
И Оливия отвечала на поцелуй с тем же неистовством.
Как странно. Невероятно.
Чудесно.
Ладонь Эрита сжимала ее затылок, словно он боялся, что Оливия вот-вот исчезнет. Глупый. Конечно же, он знал, что-то же пламя сжигает и ее. Невидимые нити связали их накрепко. Эрит пробудил в ней что-то дикое, необузданное; с ним сильнее, чем когда-либо прежде, она ощущала себя женщиной.
Дрожащая рука Эрита скользнула в вырез ее платья и обхватила грудь. Сосок сжался под его ладонью, Оливия беспокойно повела бедрами, чувствуя, как твердеет плоть Эрита.
— О да, — хрипло выдохнул он, вжимая Оливию в матрас, давая ей почувствовать тяжесть и мощь своего огромного тела. И силу своего желания. Их разделяли лишь два слоя шелка, обжигающий жар его плоти проникал сквозь эту тонкую преграду.
Бешеные удары сердца отдавались в ушах Оливии, заглушая остальные звуки. Ее руки скользили по спине Эрита, чертя причудливые линии, сминая шелковую ткань халата. Ей не терпелось ощутить под пальцами его обнаженную кожу.