– Никогда не смейся над преподавателями из Оксфорда. – Он отвесил ей шлепок, по голой попке и понес в спальню. Она покачивалась в такт его шагу, словно тряпичная кукла, ее руки свободно свисали. Но вдруг она заметила, что его ягодицы в пределах ее досягаемости, и прежде чем Тревелин опустил ее на кровать, она сильно шлепнула его.
– Никогда не смейте плохо обращаться с герцогиней, – предостерегла она.
– Верно замечено, – ответил он, – Я изо всех сил постараюсь обращаться с вами как можно лучше. Но сейчас намерен показать все, на что я способен, Ларла. – Задорное выражение исчезло с его лица, уступив место серьезности.
Он начал с ее ног и, высоко поднимая каждую, снял с нее туфельки и стянул чулки. Затем Тревелин начал гладить каждый пальчик, пробегая по всей стопе до пяток. Она вздрагивала, но стойко сдерживала смех. Артемизии казалось, что Тревелин не слишком любит щекотку, и она изо всех сил вознамерилась не подавать виду, как действуют на нее его прикосновения.
Затем он забросил ее ноги себе на плечи, а его взгляд скользнул от щиколотки к колену, а затем к внутренней стороне бедра. Она была полностью обнажена перед ним; и ответом на пламя в его глазах стала ее увлажнившаяся плоть. Когда они чуть не занялись любовью во время маскарада, студия была залита мягким лунным светом, сглаживающим все несовершенства. Теперь же она осталась перед ним без малейшего прикрытия в резком свете дня. Он провел рукой по ее ножке, и от прикосновения ее кожа покрылась мурашками.
– Нет, не надо, – возразил он, когда она попыталась соединить колени. – Я обещал завладеть тобой целиком и полностью, а я всегда держу свое слово.
– Но… – Как она могла облечь в слова то, что чувствует? Всю жизнь ее учили, что какая-то часть ее нечиста и нельзя прикасаться к ней, кроме как в случае крайней необходимости и только после использования мыла. Она боялась, что ему не понравится то, что он обнаружит, когда полностью познает ее.
– Все в тебе прекрасно, Ларла, – заверил ее Тревелин, словно бы разгадав все ее тайные страхи. Она расслабилась, почувствовав тепло его одобрения, и закрыла глаза. Он ласкал темный треугольник большим пальцем, исследуя все ее самые потаенные секреты. Он прикасался. Он дразнил. Он осыпал ее нежными и настойчивыми ласками, и напряжение внутри ее все возрастало, пока она не смогла лишь простонать его имя.
Все внутри ее пульсировало, когда он убрал руку.
– Нет, пожалуйста. – Она боялась, что он остановится, однако все слова улетучились, когда он накрыл ее тело своим, его ягодицы разместились между ее раскинутыми ногами. – О да!
А потом он поцеловал ее. Его язык проскользнул в ее рот, в то время как его мужская плоть медленно наполнила ее. Она оплела его ноги своими, умоляя его войти глубже, однако он делал это со сводящей с ума медлительностью.
А потом внезапно он погрузился в нее, прижавшись к ее плоти, а затем поднялся на локтях и взглянул на нее сверху.
Никто из них не мог говорить еще некоторое время, однако их взгляды соединились, и Артемизия не смогла бы отвести глаз, даже если бы от этого зависело обещание рая. Было так прекрасно ощущать его внутри, это невозможно было передать словами.
Затем он начал двигаться, и она отвечала на его ласки, приподнимая бедра в такт его толчкам. Мир Артемизии распался на отдельные составляющие. Жар. Трение. Ноющая боль.
Она почувствовала аромат его теплого мужественного тела и тесно прижалась к нему, готовая насладиться им. Желая отдаться ему полностью и без остатка, Артемизия ощущала пульсацию между ног.
– Сильнее, – просила она.
Отрывистый вскрик вырвался из его груди, и он глубоко в нее ввел свое мужское достоинство. Изнутри она ощутила все нарастающее волнение, конвульсию, которая заставила ее потерять контроль над своим телом. Радость наполнила все ее существо.
Его освобождение наступило следом, и после резких толчков его семя оказалось внутри ее. На мгновение в ее голове мелькнула мысль, что они не принимали никаких мер предосторожности, а затем ее охватила приятная апатия. Ей уже не хотелось больше ни о чем думать, только бы ощущать прикосновение его виска к своей щеке.
Их сердца бились в унисон, когда она поглаживала его спину.
Затем он приподнялся на локтях, чтобы посмотреть на нее, не нарушая их единства.
– Мадам, вы просто волшебны.
– Спасибо, мой Марс, – прошептала она. – Мне кажется, вы только что завершили свою первую успешную кампанию. И оба мы выиграли.
Глава 22
Артемизия лениво рисовала круги вокруг его сосков кончиком пальца, с удовольствием наблюдая, как они наливаются от ее ласк. Когда они оба вернулись на землю, угольки любви помогли разгореться новому пламени. Они снова взяли друг друга, на сей раз с намеренной неспешностью. Пиком стало утонченное наслаждение, тем более приятное, что оно тщательно оттягивалось. Сердце Артемизии начало биться в нормальном ритме только некоторое время спустя.
Она не могла заставить себя вспомнить о чем-то другом, кроме как об очередном поцелуе Тревелина, однако ее сознание не давало полностью выкинуть из головы мысли о мистере Шипуоше и его похищении. Никакая на свете любовь не изменит того факта, что ее помощник до сих пор в опасности и она абсолютно не представляла, что ей делать.
– Ты говорил, отец посылал тебе сообщение о мистере Беддингтоне и ключе. – Она прижалась к нему ближе и положила голову ему на плечо. – О чем именно в нем говорилось?
– Как ты понимаешь, сообщение было послано не лично мне. – Тревелин погладил ее по голове и пробежал рукой по волосам, поглаживая ее спину. – Оно пришло в центральный пункт, как обычно. Все, что сообщил твой отец: «Ключ хранит мистер Беддингтон». Последующие сообщения были, честно говоря… весьма несвязными. Прости, Ларла.
Она вздохнула:
– К тому времени болезнь уже завладела его разумом.
– Почему ты выбрала имя Беддингтон? – поинтересовался Тревелин.
Она фыркнула:
– Ты будешь надо мной смеяться.
– Возможно, но все-таки расскажи мне.
– Мистером Беддингтоном я звала своего первого пони, – призналась она. – Шетлендский пони, необычайно породистый. Он был кругленьким и очень упрямым, но я его на самом деле любила.
Тревелин фыркнул от смеха, и она ударила его кулачком в грудь.
– Я не обещал не смеяться над тобой. – Он схватил Артемизию за руку и нежно поцеловал ее ладонь. – Круглое и упрямое существо, да? Кажется, ты хорошо подобрала себе псевдоним. Ты более упрямая, нежели многие известные мне мужчины, что же касается круглого… – Он протянул руку, чтобы погладить ее грудь. – Круглые части вашего тела вне конкуренции, мадам. – Трев снова поцеловал ее.
И вдруг словно молния в ее мозгу промелькнула неожиданная мысль.
– О, какой же я была глупой! Беддингтон! Ну конечно! – Артемизия, резко выпрямившись, села на кровати. – Почему я не подумала об этом раньше?
– Что такое?
– Ты сказал: «ключ хранит мистер Беддингтон», а не «ключ у мистера Беддингтона». Дело в том, что мистер Беддингтон стал моей первой скульптурой. Я вылепила его фигурку, когда мне было еще двенадцать. Он получил огромное количество призов и пристальное внимание ценителей искусства, но я ни при каких условиях не хотела бы с ним расстаться.
Мысли проносились у нее в голове, пока она пыталась найти слабые стороны в своей теории.
– Думаешь, возможно, что твой отец спрятал ключ внутри статуэтки?
– Нет, такого быть не может. У фигурки внутри нет никакого тайника, – объяснила она. – Но за месяц до болезни отец заказал новые подставки для мистера Беддингтона и мисс Боглсуорт. Очевидно, тайник может быть внутри подставок.
– Могу ли я узнать, кто такая мисс Боглсуорт?
– Это пони Делии. Флоринда всегда боялась ездить верхом. Но ближе к делу. Мисс Боглсуорт стала парной фигуркой к статуэтке мистера Беддингтона. Мне всегда казалось, что ему одиноко. – Уголок ее рта слегка приподнялся. – Однажды отец сказал мне, что получил заказ от ее величества. До нее дошли разговоры о моем таланте, и ей хотелось бы иметь одну из моих работ в личной коллекции. Отец разрешил мне оставить себе мисс Боглсуорт, но у королевы должно быть самое лучшее произведение искусства, получившее так много наград. Когда он представил мне историю в таком свете, я разрешила отослать мистера Беддингтона. Ой! – Артемизия замолчала на полуслове.