Зачем судьба сыграла с ней такую злую шутку? Почему из множества мужчин именно Диего Саес смог вызвать в ней исступленное желание?..
Однако такова реальность, и ничего с этим не поделаешь. Возможно, она сгорит дотла от охватившего ее пожара... Пусть ей же будет хуже!
Порция медленно двинулась к нему, покачивая бедрами. Шампанское струилось по ее сосудам, воспламеняя все больше.
Диего стоял, словно окаменев, напрягшись все телом.
– Ну ладно, – прошептала она, обнимая его за шею.
* * *Всего лишь один короткий миг Диего сопротивлялся, стараясь сохранить самообладание, затем сдался, и когда ее губы, мягкие и нежные, коснулись его губ, он понял, что пропал.
Ее губы были слаще меда и пахли шампанским, настоящий нектар. Поцелуй Диего становился все глубже, все неистовее; внезапное возбуждение требовало немедленного удовлетворения.
Подняв Порцию на руки, Диего понес ее в свою спальню.
Она вся была как бархат и шелк. Распущенные волосы струились по подушке, коралловые соски розовели в полумраке, а бриллиантовое колье сверкало голубыми огоньками.
Их одежда валялась на полу – ее сапфировое платье, его черный смокинг. Порция дрожала в объятиях Диего, неистово жаждущая, но он не торопился, желая видеть, как она достигнет вершины наслаждения, и когда из ее груди вырвался беззвучный крик, он ощутил радость. Это был больше, чем триумф! И вдруг мощная, безжалостная волна подхватила и понесла его ввысь.
Когда все кончилось, Диего понял, что испытал нечто большее, чем обычно, и не знал, как это назвать. Не глядя на Порцию, он поднялся с кровати и отправился в ванную.
* * *– Сегодня ты весь день свободна, у меня деловые встречи до самого вечера. Что будешь делать? Опять отправишься за покупками?
– Почему бы и нет?
Ее голос звучал ровно, равнодушно. Значит, снова надела свою броню, отделявшую ее от мира.
Они завтракали за столом возле окна. Диего ел с аппетитом. Что ж, он большой, крепкий мужчина, ему нужно много еды.
Не смей думать о его теле. И о том, что он с тобой делает...
Такие мысли разрешены только в ночное время, когда ее обнаженное тело всецело отдано ему... Порция отодвинула тарелку с папайей.
– Почему ты не ешь? – нахмурился Диего.
– Я не голодна. – Она взяла кофейник и долила себе еще немного кофе.
Она не голодна! Его губы сжались. Да разве она вообще понимает, что означает это слово! Разве хотя бы раз в жизни чувствовала настоящий голод?
Диего откинулся назад на спинке стула. Для него секс всегда был хорошим средством релаксации, но сейчас он не чувствовал себя спокойным.
Может, она мне разонравилась? Может, я уже пресытился ею?
Его глаза сверкали, когда он посмотрел на Порцию, сидевшую напротив. На ней было изумрудно-зеленое шелковое кимоно, вышитое золотом. Наверное, купила вчера, когда отправилась за покупками.
В широких рукавах ее руки казались тоньше, запястья – еще изящнее. Когда она поднимала к губам чашку, ее грудь обрисовывалась под тонкой тканью, и Диего снова почувствовал возбуждение.
Нет, вряд ли он уже насытился ею!
Неожиданно предстоящий день показался ему слишком длинным и скучным. Скорее бы вечер! Диего почувствовал укол раздражения. Обычно он наслаждался своим финансовым могуществом, поиском новых возможностей. Тихоокеанский регион Азии открывался навстречу миру, и здесь можно было заработать ошеломляющие деньги.
Диего нравилось, как здесь относились к деньгам – честно и открыто. Растущие экономики нуждались в инвестициях и были готовы использовать их эффективно и с выгодой для инвесторов, каким и был Диего.
Но не только в деньгах заключается жизнь человека. Он посмотрел на склоненную голову Порции. Она полагала, что вернет себе свое родовое гнездо, лишь слегка испачкав лилейные ручки о Диего Caeca, но он заставил ее стонать от наслаждения, и в этом для него заключалось особое удовольствие. Она делала все, чего бы ему ни захотелось, и будет делать этой ночью тоже, но сначала ему надо прожить этот день.
* * *Я здесь туристка, повторяла себе Порция. Она взяла такси и отправилась в старый центр Сингапура, зеленый Паданг, где когда-то прежде британские колонизаторы играли в крикет. Теперь над красной крышей крикетного домика возвышались гигантские небоскребы, а еще дальше, там, где начинался один из крупнейших портов мира, стояла статуя Мерлиона – полульва, полурыбы, символа города.
Она пообедала в ресторане отеля «Раффлз», носящего имя легендарного миссионера; сэра Стэмфорда Раффлза. Сидя на террасе, выходящей в прелестный внутренний дворик, Порция без всякого аппетита ковыряла вилкой принесенное ей блюдо. Она чувствовала себя как-то странно, точно муха, увязшая в меде.