Настроение Никиты от увиденного не упало и не подскочило. Вообще-то, он ожидал худшего. Но дом хоть и находился в упадке, все же был крепким. Мусора нет, только уличная грязь на полу, да глаз изредка цепляется за мебель (где тумбочка стоит, где стул, где узкий старенький шкаф), даже коврик при входе в «столовую» имеется.
– Ну как? – не утерпел Иннокентий Васильевич, тыкая пальцем в сторону накрытого стола. – Батюшка ваш распорядился, ну, я и расстарался. Только подъел немного… долго вы не ехали… смотреть и нюхать-то тяжко, – оправдался он тоном самого несчастного человека на свете.
– Замечательно, – обведя глазами заставленный одноразовыми тарелками стол, ответил Никита. Он с утра ничего не ел, и аппетитный вид нарезанной колбасы, маринованных огурцов, хлеба, соленой рыбы, пирога и прочей снеди вызвал резкое слюноотделение. А бутылка водки, стыдливо задвинутая за картонную коробку с куриными крылышками, вызвала немедленное желание сесть за стол и заесть-запить сегодняшний день как можно скорее.
– А водка? – спросил Никита с иронией. – Тоже батюшка распорядился?
– Нет, я сам, – гордо выпятил грудь Иннокентий Васильевич. – Грех же такой закуске пропадать… и вообще!
Это расплывчатое «вообще» легло на душу теплым облаком. Никита подошел к столу, взял кусок колбасы, пупырчатый огурчик и, предвкушая неземной вкус, отправил и то и другое в рот. Жуя, произнес:
– Наливайте, Иннокентий Васильевич, выпьем за здоровье моего батюшки.
– Вы только не говорите ему, что посуда одноразовая, – засуетился сторож, не сдерживая широкой улыбки, – не любит он этого, велел, чтоб все по первому разряду было. Ну а зачем деньги-то на ветер бросать? Лучше уж по-простому, да?
– Гораздо лучше, – согласился Никита, вспоминая, приходилось ли ему есть из одноразовой посуды. Большие белые тарелки «Пино Гроз» с тонкими черными полосками по краю совсем не были похожи на цветастые картонки, занимавшие большую часть стола. Но это ничуть не беспокоило и не огорчало, наоборот, казалось, именно этой простоты не хватало долгие годы. Никита придвинул стул, сел и еще раз обвел взглядом комнату. Здесь будет ресторан. Стильный. Лучший. Наперекор всему будет.
– Рассказывайте, Иннокентий Васильевич, – потребовал Никита, с удовольствием отправляя на бородинский хлеб тонкую полоску бекона.
– А что рассказывать-то? – протягивая стаканчик с водкой, спросил разомлевший сторож.
– Где работаете, кем работаете и о чем еще вас просил мой отец?
– А-а-а, ну это пожалуйста. – Иннокентий Васильевич дзынькнул стаканчиком о стаканчик Никиты, залпом выпил, подпер щеку кулаком, сунул в рот ветку укропа и неторопливо принялся делиться подробностями своего житья-бытья.
Лет десять он проработал сборщиком мебели, затем переквалифицировался в страхового агента, затем действительно был экскурсоводом – на кладбище: показывал туристам могилы знаменитостей, затем «выбрал должность посолиднее» и обосновался в «Пино Гроз» в качестве посудомойщика. «Козырное место – голубая униформа и еда буржуйская». А со Львом Аркадьевичем познакомился совершенно случайно «в служебке» между первым и вторым этажами.
– Я тогда только две недели отработал, батюшку вашего в глаза не видел. Гляжу, стоит рыжий лопоухий мужик и смотрит на меня, а я в креслице уселся и, значит, обедаю – греческий салат употребляю с говяжьим стейком, ну, мяса кусок по-нашему, по-нормальному. Повар, зануда такая, все зудел, мол, стейки эти – исключительно из мяса молодых бычков, которые паслись на лугах около озера… блин, забыл, около какого озера они паслись!.. Ладно, не важно. И воду бычки чистую пили, и траву сочную жевали, и мясо от этого нежное и особенно вкусное, а я, мол, ем неправильно – тороплюсь и большие куски заглатываю, а нужно не так, нужно с ножиком. Э! Не о том! Так вот, гляжу, стоит рыжий мужик и на меня смотрит. Ну, я и спрашиваю: хочешь, мол, тоже салата и стейка?.. А он как заржет! Так наше знакомство и состоялось. Батюшка ваш меня с кухни убрал и к себе в помощники определил. Теперь кручусь по мелким и крупным поручениям. Вот вас встретить обязал.