После обвинительного заключения генерал-прокурора, которые, по мнению обвиняемого, ничем не подкрепляются, подсудимому генералу Ахмет-Фаику-паше 1 сентября 1878 года (1294 г.) предоставлено последнее слово.
«Излишне говорить, что я нахожусь теперь перед судом только за поражение под Баязетом. Но его превосходительство, генерал-прокурор, не имея возможности представить веских против меня обвинений по этому делу, поставил ряд вопросов по поводу всех моих действий со времени выступления из Вана до прибытия в Баязет. Эти вопросные пункты были началом производившегося дела. Будучи бессилен в главном обвинении, его превосходительство с замечательной неспроведливостью стремится возвести на меня разные второстепенные обвинения. Если бы в моих распоряжениях за время до Баязетствого сражения были ошибки, то несомненно, что его превосходительство главнокомандующий устранил бы меня от командования. Наконец, обвинения его превосходительства генерал-прокурора не подкрепляются ничем.
Ссылаясь на чувство справедливости Императорского правительства, я прошу его подробно рассмотреть мои опровержения в защиту прав, приобретенных долголетнею службою. Взываю к высокому чувству справедливости Его Императорского Величества Султана».
Из рассмотрения и обсуждения подробно изложенных выше поступков Фаик-паши по действию с вверенными ему войсками, Военный суд приступает к рассмотрению обвинений по следующим четырем пунктам:
1) Что пространство от Вана до Тепериза в 6 дней пути он прошел в 30 дней, не исполняя при этом особых инструкций и распоряжений Гази-Ахмед-Мухтар-паши.
2) На другой день (6 июня. Прим Р. И.), по прибытии Фаика-паши с отрядом в Тепериз, иррегулярные войска, усиленные двумя эскадронами кавалерии, разбили и обратили в бегство русский отряду Индже-Су, то есть в 1,5 или 1, 75 расстояния от нашего лагеря. Фаик-паша, в противоположность своей важнейшей обязанности, не воспользовался этим преимуществом и не отправил регулярную пехоту преследовать неприятеля, дабы овладеть Баязетом.
3) После поражения у Индже-Су неприятель укрепился в баязетском замке, а Фаик-паша, в противоположность данных ему Гази-Мухтаром-пашой точных и категорических приказаний направиться самому со всеми силами к Баязету, осадить неприятеля и принудить его к сдаче, ограничился командированием туда двух батальонов пехоты при трех горных орудиях, под начальством генерал-майора Муниба-паши. Вследствие сего, русские войска, подойдя 28 июня к Баязету в достаточных силах, освободили осажденных и взяли в плен две наши роты, овладев и тремя горными орудиями.
4) Генерал-майор Муниб-паша, донося обвиняемому, что 27 июня русские, наступавшие со стороны Карабулака-Гедык, показались в окрестностях Зангизара, просил его прислать в Баязет к рассвету следующего дня иррегулярные войска для занятия высот по обе стороны Зангизарской долины. Письмо это получено было в тот же день, то есть 27 июня, в 10 часов вечера. Вместо того, чтобы немедленно отправить иррегулярные войска и даже самому, со всеми наличными силами направиться к Баязету для занятия этой весьма важной позиции, подсудимый, выступив из Тепериза после 6 часов утра и прибыв к Баязету, когда русские уже вошли в Зангезурскую долину, не принимал действительного участия в бою, начавшейся атакой русских.
Военный суд вошел в подробное рассмотрение этого дела для определения, какое из сих действий представляется наиболее важным, в какой степени подсудимый ответственен в них перед Военным судом и под какие статьи военного уголовного закона подходят действия обвиняемого. Военный суд, принимая во внимание, что при назначении Фаика-паши начальником Ванской дивизии, войска, составлявшие эту дивизию, не были еще готовы, и что для их организации по военному времени необходимо время, не признает Фаика-пашу ответственным по первому пункту обвинения.