После выпитой воды Саргон кое-как сумел подняться на ноги, чувствуя, как булькает при этом его нутро. Секундное закрытие глаз, обращение к духовной системе. Энергия в теле циркулировала с бешеной скоростью, вымывала все яды, зато лишенная укрепленных каналов голова болела со страшной силой, не давала вспомнить прошедший день. Тот как будто выпал из памяти. Последнее воспоминание, которое удалось найти Саргону, касалось клятого Камея. Бывший бандит все же сумел уговорить парня на попробовать.
— У-у-у-м, -Донеслось из-под его шконки с жалобное мявканье. Пока Кань недоуменно вертел головой, его товарищ быстро сложил два и два, после чего разом побелел лицом. Потому как вряд ли его отряд толерантно отнесется к выбранному месту проживания рабыни-элами.
Благо, судьба оказалась к нему милостивой и на этот раз: организм Саргона проснулся как обычно — за десять-пятнадцать минут до побудки. Поэтому остальные соратники все еще дрыхли без задних ног и знать не знали, с кем они делят свое помещение. Не спало только двое человек: Кань, подавший ему воду и сейчас позевывающий в потолок, да Акургаль чем-то тихо гремел на заднем дворике казармы.
Имелась еще четверка рабов, но те уже оперативно рассосались по своим обязанностям и в бараке отсутствовали. А может — вовсе в нем не спали, однако парень предпочитал не думать о своих сокомандниках настолько плохо. Все же одно дело не пускать Айру из-за суеверного страха перед ее способностями, и совсем другое — отказать в крове рабам только из желания потешить свое ЧСВ.
Впрочем, сейчас голова у него болела о другом в самом буквальном смысле. В сознании Саргона роились десятки, а то и сотни вопросов по самому разному поводу. Однако все они, в итоге, сводились к одному сакраментальному: "А что вчера было?". Выяснять и хотелось, и не хотелось одновременно. Вот только на повестке дня пока стояла более важная задача.
— Кань, ты не мог бы проверить мой хлыст на стойке? Он там в порядке или как? — Откровенно дебильная просьба, но как иначе быстро убрать парнишку от его койки Саргон сходу придумать не смог, — Потом я бы очень хотел узнать некоторые детали вчерашних возлияний…
— Ты спросонья прям как папка мой, — Развеселился подросток, — Такой велеречивый, а у самого спину ломит и кровь идет из самых сокровенных мест.
— Надеюсь, это была metafora, — Пробормотал попаданец, однако его товарищ уже пошел к стойке. Все же забота о высококлассном оружии, тем более подарке самого куратора, выглядела достаточно важной в его глазах. Особенно если учесть возможное вчерашнее безумство.
— Айра, вылезай быстрее! — Тихо прошипел он. Из-под шконки тут же показалась черная макушка, а потом она выпрямилась перед ним с непостижимой для обычного человека грацией.
"Зайчишка во хмелю", — Тут же пришло в голову нелепое сравнение. Девочка перед ним мучалась ровно теми же симптомами, какие показывало тело ее хозяина. От этого стало чуточку стыдно, но он быстро отмел эти мысли. Потом посокрушается моральному падению в рамках отдельно взятого отряда крепости.
— Держи воды и беги наружу. Попытайся залезть под крыльцо. Вылезешь, когда я скажу. Все поняла?
— Да, господин! — Если бы у людей имелся хвост, она бы наверняка сейчас виляла им из стороны в сторону.
Янтарные глаза лучились, на губах играла робкая, почти незаметная улыбка. Как у Юншэна или Ксина. Вот только у нее она получалась невинной, а не психической, своенравной или злой, как у двух других малоэмоциональных личностей. Чувство тихой, незаметной радости преобразило ее. Не слишком сильно — заметно внимательному взгляду, но отнюдь не каждому встречному. Эмоции слегка подубрали эффект зловещей долины, хотя неразработанные мимические мышцы пока слабо передавали оттенки чувств. Все еще робот, но уже с искусственным интеллектом.
"Или я чего-то не понимаю, или вчера случилось что-то еще, помимо нагнетания эмоционального срыва через бессмертную силу искусства и парочки случаев проявленного участия. Как-то слишком просто она меня приняла. Хотя про "приняла" я слегка поторопился. Просто не шарахается, как ото всех. Хрупкое доверие и некое уважение, уж не знаю в каких рамках и за что. Гм, все равно прогресс серьезный. Последствия подросткового алкоголизма? Черт, да что вчера было-то?!"
Пока он размышлял, Айра уже упорхнула, а к нему подошел Кань и показал пальцами сложную комбинацию. Указательный палец образует с большим прямой угол, а где-то между ними проходит средний. Саргон благодарно кивнул, однако понятия не имел, что означает этот жест.
"Все в порядке? Тебе хана? Мне на два пальца и еще сто миллилитров сверху? Смотри, я могу показать собаку тенью? Блин, когда я уже получу память Саргона? Видимо, никогда. Культурный код, чтоб его! Благо хоть, я попал в общество тех, чья культура не распространяется дальше вкушания пищи столовыми приборами, а не пальцами из ладони".
— Эм, Кань. Тут такое дело…
— Ничего не помнишь? — Деловито осведомился подросток. Потом участливо вздохнул и продолжил, — Ничего удивительного. Я первый раз видел, как человек упивается до Вечных Водопадов с двух боли твоего байцзю.
— Видел? Мы ж только с Камеем и… — Саргон прервался от хмыканья собеседника и вопросительно приподнял бровь.
— Ага, может сначала так все и было. По крайней мере, пришли вы уже сильно датые. Только прятаться не стали. Наоборот, ворвались в казарму, как три синих демона. Сильных, тупых и упрямых, — Кань откровенно веселился, когда вспоминал эту историю, тогда как попаданец морщился от каждого его слова. И причина была отнюдь не только в головной боли.
— Когда Камей грохнул свою бочку на середину казармы никто даже не удивился. Когда он заорал, что каждый должен вкусить этот божественный нектар, этот мед поэзии, этот фонтан благолепия…
— Камей не мог это сказать даже будучи трезвым, — Скептически перебил его Саргон.
— Ну да, это потом орали мой батька на пару с чинушей, — Охотно сознался Кань. Тот вообще любил запоминать всевозможные фразочки, а потом лепить их к месту и не к месту, — Камей просто поставил бочку, затем упал рядом, высморкался в свой халат и сказал что-то вроде: "Аблмоврелмвомркксссскк", — Старательно передал рассказчик интонацию и накал событий.
— Конечно, наш самый недоверчивый товарищ, в лице Ма, быстро решил проверить слова Камея. К нему же присоединился и мой отец, — Здесь смех в голосе сменился недовольными нотками, которые уходили по мере продвижения рассказа, — А вот уже потом подтянулась и остальная компания. Эх, жаль Акургаль пришел только под конец. Он был на собрании десятников. А может и не жаль — сорвал бы вам всю надираловку.
— Так что случилось после, гм, дегустации?
— Ну, после того, как Иккагецу стал хрюкать и корчить рожу после первой же боли (местной рюмки), то Юлвей стал громко возмущаться этим наливайщикам, грозить всякими карами, десятником и даже Чжэнь лао сянь-шеном, — Последнюю фразу Кань произнес шепотом. Как будто их куратор был неким злобным демоном, приходящим по звуку своего имени и устраивающим призывателям грязные кары не отходя от кассы.
— Однако твой фармацевт окончательно пробил в колокола: он взял и плеснул какой-то своей дрянью в лицо нашему аристократику, — На этом моменте подросток, не сдерживаясь, захихикал, — Тот как стоял, так и рухнул, аки благородная девица. Только ньян-ньян (благородные дамы) пену изо рта не пускают и пол ногтями не царапают. Ничего, Камей быстро его отпоил. Правда, тот первые две боли вырывался, просил позвать монаха и похоронить в семейной крипте. Но потом ничего, оклемался. Даже решил показать свои самые убойные семейные техники клинка.
— Yoperniy театр! — Не удержался Саргон.
"Чтоб ты каждую микстуру от кашля или чай через кишечный зонд употреблял, Юншэн, какого хрена?!"
— Какой театр? — Невинно спросил подросток, но его друг молчал, как партизан. Пришлось продолжать повествование.
— Меч, кстати, он потом уже взял. До этого много чего смешного произошло. Ма успел упасть башкой в костер, затем принялся бегать по казарме, врезался в чью-то койку. Да верещал-то как, пресветлая дева! Верещал, будто его демоны пришли на огне готовить. Так бы и спекся, если б один из рабов не плеснул на него из ночного горшка! Запах непередаваемый! Как будто ели мясо и гадили одновременно!