А потом сжег его одним небрежным, исполненным достоинства и внутреннего надлома жестом.
Он также выбрал место для могилы — недалеко от входа, но так, чтобы не помешать возможному строительству. Утонченный, исполненный достоинства и мощи Гвардеец лично вытаскивал сбитыми в кровь пальцами и обломанными ногтями куски кирпича, бил мечом твёрдую землю для упокоения праха, собранного в уцелевшую фарфоровую вазу, сваливал и утрамбовывал землю в холм на приметном месте.
Его облик давно потерял свою идеальность небожителя. Но таким Чжэнь лао сянь-шен выглядел гораздо более человечным, чем когда-либо еще.
Никаких слов прощания, сожалений и долгих взглядов. Он отвернулся в следующую же минуту. Будто бы и не было за его спиной лично насыпанного кургана. Будто он не оставил там часть самого себя.
После этого Ксин велел им расходится, а завтрашний день объявил днем самоподготовки. Никто не стал возражать, соглашаться или выдвигать свои предложения. Тем более — спрашивать Гвардейца о чем-то. Усталые люди просто поклонились своему командиру, после чего еще раз поклонились холму с прахом погибшего культиватора, а потом побрели обратно в казарму.
Первую половину дороги они все подавленно молчали, однако негатив мало помалу выветривался, после чего завязалось вялое обсуждение. Саргон в нем не участвовал. Парень, как он ни сочувствовал своему куратору, размышлял о более приземленных вещах. В конце-концов, жизнь продолжается, а Ксин иногда вел себя как полный ублюдок и это снижало градус сочувствия новобранцев на целый порядок. Кто-то, как Ма или Кань, даже втихую радовались его горю и мстительно ухмылялись.
Мало помалу, это настроение скрытого злорадства, подавленной радости на фоне чужой скорби распространилось и на всех остальных. Каждый из них испытывал некое внутреннее чувство удовлетворения от маленькой трагедии Ксина. Это урчащее чувство, чувство некой моральной победы над невыразимо более сильным, умным и сложным человеком злило и печалило Саргона.
Его товарищи вокруг как бы говорили: ты можешь быть сколько угодно лучше нас, но в смерти и скорби мы все равны. Так познай же, наконец, то, что мы испытываем ежедневно и ежечасно. Уродливое проявление низших эмоций, но он не мог и не хотел ничего с этим делать. Просто не видеть было бы достаточно.
"По крайней мере, у них хватило не такта даже, а банального чувства самосохранения, чтобы не говорить ничего крамольного. Только намеки, перегляды и кривые ухмылки. Кто знает, какой радиус действия у слуха Чжэня лао сянь-шена и не следует ли он сейчас за нами. Хотя рожи придурки корчат просто отвратительные. Вот уж действительно: загляните в душу свою и вы найдете там кладбище. А Ксин свое уже разыскал", — Мрачно подумал он.
Поэтому Айра удостоилась куда большего внимания Саргона, чем остальные. Особенно к концу пути, когда ее лицо стало морщиться, затем бледнеть, а потом она вообще едва не упала в обморок. Благо, попаданец вовремя бросил на нее взгляд и сумел подхватить под локоть. Шли они опять последними, поэтому никаких вздохов крамольным прикосновением он не вызвал.
— Что с тобой? — Прошептал он в ее сторону. Девушка повернула голову, остановила на нем подернутые поволокой боли глаза, а затем сделала к нему пару неверных, запинающихся шагов, навалилась на руку всем своим небольшим весом. Саргон хотел было возмутиться от такой лени, вот только элами явно не играла. Ей было очень плохо и больно. Черные пятна вокруг глаз еще сильнее потемнели, как будто охру подвели чернилами, зубы сжались до скрипа, а губы посинели.
— Где болит? Я сейчас… — Саргон моргнул. Он сейчас что? Никаких мыслей, кроме: "при пожаре — горите" в голову не приходило. В прошлой жизни он себя и до врача дойти не мог заставить, не то, что лечить, а в этой тело пока само справлялось.
К его облегчению, девочка лишь покачала головой. "Эта рабыня скоро будет в порядке". И действительно, ее прерывистое дыхание выровнялось спустя минуту-другую, а походка перестала быть тяжелой и неуверенной. Наконец, ей стало настолько лучше, что Айра заметила одну важную вещь: она до сих пор шла, вцепившись в руку хозяина, и висела на нем всем телом.
Невольница невольно пискнула, побледнела и поспешно отстранилась. И снова на ее лице мелькнуло тоскливое выражение, а плечи против воли напряглись в ожидании насмешек или наказания.
— Тебе нужна помощь? — Вместо этого спросил ее слегка обеспокоенный Саргон. И его рабыня вдруг почувствовала, как из глаз против воли текут слезы. О великие предки, как же она ждала, как же она надеялась, сначала явно, а потом втайне, в неясных мечтах, чтобы хоть кто-то задал ей такой вопрос. Чтобы можно было хотя бы один кэ, половину, четверть кэ побыть слабой и получить помощь. Чтобы не нести весь свой груз в одиночку.