В 6 часов утра 13 апреля корабли подошли к острову Саншантао. Из восьми кораблей сюда пришли только пять, другие отстали. Командир 1-го отряда капитан 2 ранга Бубнов решил возвращаться в Порт-Артур, так как он видел дымы в море, свидетельствующие о том, что где-то рядом находятся броненосные силы японцев, атаковать которые в светлое время без поддержки своих больших кораблей рискованно.
Миноносец «Страшный», отставший от отряда ночью, встретил шесть японских миноносцев. Его командир каштан 2 ранга Юрасовский, решив, что это свои, вступил им в кильватерную колонну. Следуя концевым, он на рассвете приказал поднять флаг и свои позывные. Японские миноносцы сразу же открыли огонь. Юрасовский был убит одним из первых; его заменил лейтенант Малеев. Миноносец попытался уйти, но один из снарядов противника попал в заряженный торпедный аппарат. При взрыве погибли инженер-механик Дмитриев и много матросов. В половине шестого утра сильно поврежденный миноносец скрылся под водой.
Из Порт-Артура в это время по разработанному накануне плану вышел в море крейсер «Баян». Его командир, узнав от возвращавшихся из разведки миноносцев о бедственном положении «Страшного», поспешил к месту боя. [66]
Но было поздно; под огнем появившихся шести крейсеров неприятеля из воды удалось подобрать лишь несколько матросов. Энергично отстреливаясь, «Баян» отошел к крепости. Неприятельские крейсеры держались на горизонте.
В это время эскадра по приказу Макарова выходила на внешний рейд. Не ожидая выхода всех броненосцев, командующий на «Петропавловске», имея в кильватер «Полтаву» и два крейсера, пошел к месту гибели «Страшного».
В 8 часов 15 минут крейсеры противника открыли по русскому отряду огонь. Макаров ответил и продолжал итти на сближение. Японцы отвернули в море.
В 8 часов 40 минут на горизонте появились главные силы противника: шесть броненосцев, два броненосных крейсера{65} и, [67] очевидно, старый броненосец «Чин-иен». Русские в это время находились в 16 милях от Порт-Артура и оказались в крайне невыгодном положении. Макаров повернул в базу.
На рейде в кильватер к командующему вступили броненосцы «Победа» и «Пересвет». После этого «Петропавловск», идя головным, повернул на Ost и стал склоняться в сторону неприятеля. Все действия Макарова свидетельствовали о намерении его в этот день если не дать генеральный бой, то произвести разведку боем. Но боя не произошло. В 9 часов 43 минуты утра над морем раздался взрыв, затем другой, более сильный, и над «Петропавловском» поднялся громадный столб дыма. Флагманский корабль сразу же накренился на правый борт, его корма приподнялась, оголив работавший в воздухе винт, и броненосец, объятый пламенем, через две минуты после первого взрыва скрылся под водой.
Контр-адмирал Ухтомский, вступивший в командование эскадрой, опасаясь, что японский флот воспользуется благоприятной обстановкой и атакует, дал сигнал выстроиться в кильватерную колонну за «Пересветом». Во время перестроения подорвался на мине броненосец «Победа» и был уведен во внутреннюю гавань.
Из семи броненосцев, бывших перед войной в Тихоокеанском флоте, осталось три: «Пересвет», «Севастополь» и «Полтава».
Броненосец «Петропавловск», как впоследствии было установлено, подорвался на одной из минных банок, поставленных на внешнем рейде японскими миноносцами в ночь на 13 апреля. В описании войны на море японского морского генерального штаба указывается, что в постановке мин участвовали два отряда истребителей, один отряд миноносцев и одно вспомогательное судно и что эта операция не была замечена русскими. В действительности же японские корабли были замечены русскими и об этом было доложено Макарову, который находился ночью на дежурном крейсере «Диана». Но адмирал не разрешил открывать огонь, будучи, очевидно, уверен, что замечены свои миноносцы, которые в эту ночь находились в море. По неизвестной причине Макаров утром не отдал приказа протралить те районы, где были замечены ночью корабли. Не позаботился об этом и его штаб.
Командующий Тихоокеанским флотом погиб вместе со штабом, не осуществив своих оперативных и тактических планов и намерений. Спасли немногих: командира броненосца капитана I ранга Яковлева, нескольких молодых офицеров и до 80 человек команды. Флот остался без боевого руководителя и без штаба.
Перед светлой памятью трагически погибшего русского флотоводца, ученого-новатора склонили головы друзья и в России и далеко за границей.
Тяжело переживали утрату моряки Тихоокеанского флота и гарнизон крепости. И только царский холоп Алексеев надругался над покойным флотоводцем, осудив его активные боевые действия [68] в роли командующего флотом, в результате которых по мнению Алексеева Макаров и погиб. Так же поступил и другой сатрап — «августейший руководитель флота» генерал-адмирал Романов, который, корректируя некролог на смерть Макарова, вычеркнул строки, отмечавшие, что после приезда командующего в Порт-Артур «флот оживает, проявляет дух инициативы, угрожает неприятелю и вызывает в нем напряженные усилия запереть выход этому беспокойному и отважному адмиралу».
Макаров командовал флотом всего 36 дней, но он оставил глубокий след в сердцах своих подчиненных и соратников.
С гибелью командующего Тихоокеанским флотом активные операции русского флота прекратились.
С. О. Макаров был среди адмиралов одаренным одиночкой. Как теоретик и практик военно-морского дела, он стоял неизмеримо выше своих современников. При всех своих положительных качествах флотоводца он не мог исправить создавшегося положения на морском театре войны, встречая на каждом шагу противодействие со стороны реакционных, невежественных и продажных бюрократов романовской империи. Но одно несомненно, — останься Макаров на посту командующего флотом, ход обороны Порт-Артура и действия Тихоокеанской эскадры могли бы быть во многом иными.
14 апреля адмирал Того узнал о гибели Макарова и донес об этом в Токио, а уже через день, 15 апреля, главная квартира дала приказ начать десантную операцию по высадке на Ляодунский полуостров 2-й армии под командованием генерала Оку.
Порт-артурская эскадра, потерявшая с начала войны уже четыре броненосца, и, главное, своего командующего, оказалась бессильной помешать противнику произвести перевозку войск по Желтому морю и их высадку, явно угрожавшую, в случае успеха, базе флота — Порт-Артуру.
Высадка японских войск на Ляодунском полуострове. Черные дни японского флота
После гибели Макарова в командование флотом вступил адмирал Алексеев, прибывший из Мукдена 15 апреля. Его появление в Порт-Артуре совпало с третьей бомбардировкой крепости и флота японскими броненосными кораблями. Ответный перекидной огонь вел «Пересвет». Корабли противника сделали 190 выстрелов. Стрельба велась с предельной дистанции (до 110 кабельтовов) и закончилась безрезультатно для обеих сторон. Во главе русской эскадры теперь не было флотоводца, который, выйдя с флотом в море, под прикрытием береговых батарей мог бы дать бой противнику, хотя боеспособных кораблей и было недостаточно: два броненосца («Полтава» и «Пересвет»), пять крейсеров (из них только «Баян» — броненосный) и двенадцать исправных миноносцев; броненосец «Севастополь» из-за повреждения [69] на мине не мог дать больше 11 узлов хода и не имел одного 12-дюймового орудия.
Гибель вице-адмирала С. О. Макарова резко отрицательно сказалась на боевой деятельности флота. Алексеев игнорировал все новое, введенное Макаровым. Тупой царедворец, недалекий в вопросах ведения войны на море, Алексеев немедленно переключил все силы на оборону, жестко пресекая все попытки отдельных командиров действовать в наступательном духе. Ничего не делал Алексеев и для того, чтобы привести эскадру в состояние боевой готовности. Всюду царили уныние и растерянность. Вновь созданный морской штаб, не получив указаний, что ему делать, занялся не свойственными ему функциями и затеял переписку с командирами миноносцев, запрашивая их, могут ли они выйти в дальнюю экспедицию до 100 миль при 15-узловом ходе и на 3 часа при 20-узловом и т. д. Но переписка осталась перепиской, а миноносцы стояли в гавани.