Все мероприятия Алексеева свелись к обороне. Были усилены средства по охране рейда, отработана организация траления мин и т. д. Оставшиеся в строю корабли получили новую организацию. Флот был разделен на отряды: броненосцы под командованием контр-адмирала Ухтомского; крейсеры под командованием капитана 1 ранга Рейценштейна; отряд подвижной береговой обороны под командованием контр-адмирала Лощинского (в отряд включались канонерские лодки и минные крейсеры). Миноносцы были сведены в два отряда, а остальные суда подчинены командиру порта. Алексеев положил начало усилению крепости за счет флота: на береговые укрепления по его распоряжению было передано с кораблей 26 орудий, 16 пулеметов и много снарядов.
Во всем этом, однако, не было основного, главного — флот не выходил в море даже с ограниченными целями. После Макарова не было ни одного выхода в море в составе эскадры. Моральное состояние команд понижалось. Между тем в главной квартире в Токио, чтобы не дать возможности русским помешать высадке 2-й армии генерала Оку на Ляодунский полуостров, было решено провести третью операцию по заблокированию русского флота. Для ознакомления с обстановкой в ночь на 28 апреля к Порт-Артуру выходили броненосцы и миноносцы противника, имея на борту командиров транспортов-заградителей, а русские миноносцы в это время стояли... без паров.
Для обеспечения десантной операции на Ляодун японский флот развертывался так: против владивостокского отряда выделялось под командованием вице-адмирала Камимуры пять броненосных и пять легких крейсеров, четыре истребителя и восемь миноносцев; 7-й боевой отряд, состоявший из устарелых кораблей, на борту которых находился особый отряд войск, направлялся в бухту Ентоа (Квантунский полуостров) для овладения пунктом высадки армии; отряд адмирала Катаока, состоявший из броненосца «Чин-иен», шести крейсеров и 16 миноносцев, [70] использовался для конвоирования транспортов с десантом и охраны его высадки. Главные силы флота — шесть броненосцев, четыре крейсера и до тридцати миноносцев — предназначались для действия против Порт-артурской эскадры, предварительно заблокированной. Для закупорочной операции было выделено 12 пароходов-заградителей.
1 мая адмирал Того вышел с флотом из портов северо-западной Кореи, а в ночь на 3 мая была произведена третья закупорочная операция.
В Порт-Артуре около часу ночи с Золотой горы на море был замечен миноносец. По боевой тревоге все средства обороны были приведены в действие; на море вскоре было обнаружено еще четыре миноносца. Первый пароход-заградитель появился в 1 час 30 минут ночи. Несмотря на шквальный артиллерийский огонь береговых батарей и кораблей, он миновал бон, взорвался и затонул. Следующий заградитель взорвался и затонул, не дойдя до бона. Вслед за вторым пароходом один за другим подходили следующие. Отстреливаясь, они шли к проходу на рейд и там самовзрывались или тонули от огня береговой артиллерии, Команды пароходов на шлюпках старались уйти в море, где их ожидали миноносцы, ведущие стрельбу по берегу и русским кораблям. Все 10 заградителей (два не дошли по назначению) затонули в районе прохода из гавани на внешний рейд, но проход остался незагражденным. Операция японцев и на этот раз не достигла цели, хотя и была тщательно подготовлена.
Адмирал Того не был уверен в том, что русский флот закупорен в гавани. Опасаясь, что его легкие силы могут выйти для действия против транспортов с десантными войсками, находившимися в это время на пути к месту высадки, он перенес свою базу на остров Эллиот и бросил лучшие силы на блокаду Порт-Артура с моря.
4 мая в крепости было получено, сообщение, что около Бицзыво появился японский транспортный флот с десантом. В связи с этим адмирал Алексеев как главнокомандующий всеми силами на театре войны 5 мая поспешил покинуть Порт-Артур, оставив временно командующим эскадрой начальника своего походного штаба контр-адмирала Витгефта.
Оставляя Порт-Артур, Алексеев дал Витгефту следующие указания:
— активных действий всей эскадрой без разрешения не предпринимать, ограничиваясь поисками крейсеров и миноносцев, но не подвергая их риску;
— обеспечивать свободный выход кораблей в море, тщательно охраняя рейд;
— оказывать всяческое содействие сухопутному командованию в обороне крепости;
— принять все меры к скорейшему вводу в строй поврежденных броненосцев. [71]
В день отъезда Алексеева Витгефт собрал на совещание командиров броненосцев и крейсеров. С первых дней командования адмирал-чиновник, но не боевой офицер по своему складу, Витгефт отказался от единоначалия и ввел в систему коллегиальность: решения по флоту стали приниматься голосованием. На совещании 5 мая флагманы, зараженные оборонительными настроениями Алексеева, приняли чисто оборонительные мероприятия: усилить охрану рейда минными катерами; миноносцы держать во внутренней гавани и беречь их; с кораблей, находящихся в ремонте, снять восемь шестидюймовых и шестнадцать семидесятипятимиллиметровых орудий и передать их для усиления береговой обороны и т. д.
6 мая Витгефт созвал уже два совещания. На одном из них обсуждалась телеграмма Алексеева, посланная им с пути, в которой главнокомандующий предлагал выслать против высаживавшихся в Бицзыво японцев 10–12 самых лучших миноносцев, поддержав их крейсерами и броненосцем «Пересвет». Произошло невероятное — совещание решило не высылать корабли к Бицзыво. В оправдание этого приводилось много причин. Многие из них просто анекдотичны: далекое расстояние, мины, блокирующий флот противника, риск потерять миноносцы, плохое состояние котлов, лунные ночи и, наконец, полное отсутствие уверенности, что высадке японцев можно будет помешать.
На втором совещании обсуждалась директива Алексеева о всемерной помощи флота крепости. Ее приняли к немедленному исполнению, решив передать на сухопутный фронт корабельную артиллерию, в частности, четыре 120-миллиметровых орудия с «Ангары», четыре 6-дюймовых и восемь 75-миллиметровых с «Пересвета» и т. д.
7 мая состоялось новое совещание. Обсуждалась телеграмма Алексеева, который не хотел верить, что среди командиров эскадры и особенно миноносцев нет охотников атаковать противника. Было принято решение послать миноносцы, но не к Бицзыво, где шла высадка десанта, а к Талиенвану, на случай, если японцы вздумают высаживаться в этом районе.
Между тем вторая японская армия генерала Оку без всякого противодействия высаживалась у Бицзыво. Первый ее эшелон был посажен 3 мая в Цинампо (Корея) на 26 транспортов и вышел к бухте Ентоа. 5 мая десант появился у Квантунских берегов и началась высадка. Находившаяся у Бицзыво команда русских стрелков никакого отпора японцам дать не могла и под огнем с кораблей охраны десанта отошла. Командир 4-й дивизии генерал-майор Фок, имея в районе высадки свою дивизию, остался в роли зрителя, не проявив никакой инициативы. Командующий Маньчжурской армией генерал Куропаткин для противодействия десанту противника выслал отряд из семи батальонов, но командир отряда генерал-майор Зыков до места высадки не дошел и ни одного выстрела по противнику не сделал. Это неудивительно: [72] в приказе, полученном Зыковым от Куропаткина, говорилось: «Важнейшая задача... предохранить свои войска от потерь и ни в коем случае не ввязываться в решительный бой». В течение восьми дней японцы без помех высадили на берег 36 батальонов пехоты, 17 эскадронов кавалерии и свезли 216 орудий с прислугой, всего до 50 тысяч человек. В перевозке этой десантной армии участвовало 83 транспорта.
В Порт-Артуре же продолжались совещания. 8 мая командование флота встретилось с командованием крепости. Присутствовали генерал-лейтенант Стессель, комендант крепости генерал-лейтенант Смирнов, командир 7-й дивизии генерал-майор Кондратенко, начальник артиллерии крепости генерал-майор Белый и др.; от флота — контр-адмиралы Витгефт, Лощинский, Григорович. Обсуждался вопрос: что делать флоту в создавшейся обстановке? Произошло то, чего опасался адмирал Макаров, — флотом стал командовать, ничего не понимавший в его боевом использовании, генерал Стессель. Стессель заявил: «...оборона Артура с сухого пути является делом первостепенной важности не только в смысле защиты чести России, но и в смысле благоприятного для нас исхода всей войны как на суше, так и в море, а потому флоту надлежит всеми силами содействовать сухопутной обороне как людьми, так и вооружением, ни в коем случае не останавливаясь на полумерах. Данные для выполнения этой задачи у флота налицо, а именно: оставить 12– и 10-дюймовые пушки на судах для перекидной стрельбы, свезти все остальные 8– и 6-дюймовые и 120-миллиметровые орудия, равно как и личный состав, при них состоящий, на батареи, которые есть время еще возвести хотя бы вчерне. Всю мелкую артиллерию от 47-миллиметровых до пулеметов включительно с личным составом поставить на оборонительной линии между фортами и укреплениями. Кроме того, флот обладает прожекторами, столь необходимыми при отражении могущего быть ночного штурма как одной из излюбленных противником операций. Установка этих прожекторов при полном содействии порта и флота может быть произведена. Лишь таким образом флот может, намного усилив береговую оборону и приняв полное участие в защите крепости, отстоять свои корабли и выполнить долг перед царем и родиной»{66}.