Между тем генерал Кондратенко, предвидя, что противник перейдет в наступление, пытался вопреки Стесселю и Фоку укрепить и оборудовать для обороны «позиции на перевалах».
Он решительно высказывался за активную оборону, ибо укрепленные позиции можно было удержать только при условии решительных и смелых контратак, не давая возможности противнику сосредоточить свои силы в одном направлении и перейти в наступление. Фок попрежнему стремился в кратчайшие сроки, не принимая боя, отвести войска в крепость. Но так как Кондратенко не был с этим согласен и упорно проводил в жизнь свои взгляды, Фок обратился за помощью к Стесселю.
«Я назначен начальником всей передовой линии, — писал он, — а потому все распоряжения должны исходить от меня и только через меня передаваться все распоряжения высшей инстанции. Со скромной ролью, которая выпала на долю генерала Кондратенко, он, конечно, примириться не может, его натура требует кипучей деятельности. Ему и участка мало, которого его лишили, он хочет руководить событиями...» И дальше: «Прошу разделить передовую позицию на два участка, чтобы я и генерал Кондратенко были хозяевами в своих участках...»{83}.
Это был маневр, рассчитанный на устранение Кондратенко с фронта, ибо разделить «позицию» на два участка значило лишить оборону единого начальника. В заключение Фок заявлял, что он не согласен с наступательными тенденциями генерала Кондратенко.
Нет сомнения, что Стессель встал бы на сторону своего единомышленника, но пока шла переписка между ними, японцы 26 июля, сгруппировав крупные силы на своем правом фланге, перешли в наступление.
Снова начались тяжелые бои; неприятель непрерывно атаковал гору Юпилазу.
С началом боев «на перевалах» действия легких сил японского флота против Порт-Артура активизировались. Японцы усилили минирование внешнего рейда и бухт Тахэ и Лунвантан для того, чтобы затруднить выход в море русских кораблей для поддержки фланга своих сухопутных сил. Русские моряки в это время усиленно тралили мины, и, несмотря на противодействие японцев, корабли эскадры выходили для содействия своим войскам, дравшимся на морском фланге 3, 4, 5, 9 и 14 июля.
26 июля для поддержки правого фланга войск по просьбе [94] сухопутного командования в бухту Лунвантан выходили крейсеры «Баян», «Аскольд», «Паллада», «Новик» и «Всадник», три канонерские лодки и 11 миноносцев. Корабли не только поддерживали огнем войска, не только расстреливали артиллерийские позиции неприятеля, но и вели успешный бой с миноносцами и крейсерами противника. Во время перестрелки в крейсер «Итсукишима» попало несколько снарядов, крейсер «Чиода» во время маневрирования подорвался на мине, потеряв до 50 человек команды.
Об эффективности поддержки сухопутных войск флотом свидетельствовала следующая телеграмма генерала Кондратенко морскому командованию: «Сердечно благодарю за содействие флота, благодаря которому удалось успешно отразить сильнейшие пехотные и артиллерийские атаки на нашем правом фланге»{84}.
28 июля японцам удалось занять высоту 93, господствующую на «перевалах». Захват высоты не имел решающего значения, но генерал Стессель, не представляя себе обстановки на фронте, решил очистить «позицию на перевалах». Солдаты и офицеры недоумевали: кто приказал отступать и почему?
Японские войска потеряли «на перевалах» за три дня до 12 тысяч человек. Русским нужно было продержаться еще несколько дней, и Ноги был бы вынужден прекратить атаки и снова ждать подкреплений. Недаром японский офицер Тадеучи Сакурай, участник боев, писал впоследствии, что неприятельская артиллерия в боях перед крепостью не дакала двигаться вперед, огонь ее был меткий и снаряды сыпались, как дождь, убитых и раненых было так много, что нехватало носилок. В батальоне Сакурая были перебиты все офицеры и очень много солдат, хотя батальон и находился в резерве. За несколько часов боя многие японские части перестали существовать. Японцы никак не предполагали, что русские так скоро оставят «перевалы» и уйдут в крепость{85}.
Оставление без упорного сопротивления «позиций на перевалах» было одним из звеньев в цепи предательских действий Фока и Стесселя, которые старались как можно быстрее отвести полевые войска в крепость, укрыться за фортами и укреплениями и отсиживаться там, в лучшем случае ожидая выручки извне.
Воспользовавшись гибелью адмирала Макарова и ослаблением боевой деятельности русского флота, японцы в течение мая — июля высадили на Квантуне две армии, тесно обложили Порт-Артур и подошли на подступы к Ляояну, где Куропаткин все еще сосредоточивал свои силы. Царские генералы и адмиралы Куропаткин, Алексеев, Штакельберг, Витгефт,Смирнов, Стессель и Фок оказались в военном отношении стоящими на уровне [95] русско-турецкой воййы 1877–1878 гг., а два последних, кроме того, и предателями.
Японские генералы, в частности Оку и Ноги, также не отличались качествами военачальников, и успехи их объясняются главным образом бездарностью и предательством царских военных руководителей. Именно эти предатели в первую очередь виновны в том, что японцы, действуя, правда, неумело и робко, все же вышли к Порт-Артуру и осадили его.
Маневренный период войны на Квантуне закончился в конце июля 1904 года. Началась осада и оборона крепости — базы русского флота.
Состояние крепости накануне первого штурма. Бои за передовые позиции
Фортификационные сооружения Порт-Артура к началу тесного обложения крепости японскими войсками состояли из пяти фортов (№№ I, II, III, IV и V), трех укреплений (№№ 3, 4 и 5) и четырех отдельных батарей (литера А, Б, В и Д). В промежутках между ними были вырыты стрелковые окопы, которые прикрывались проволочными заграждениями и на наиболее опасных направлениях зарытыми в землю фугасами. На флангах крепости на горах Сягушань, Дагушань, Высокая и Угловая были оборудованы передовые позиции полевого типа. В сторону долины Шуйшин были вынесены редуты Кумирненский, Водопроводный и Скалистый.
За поясом основных укреплений и между ними, а также на приморском фронте были установлены многочисленные батареи и отдельные артиллерийские огневые точки кинжального действия с общим числом до 400 орудий: из них наиболее известны в истории обороны Большое и Малое Орлиные гнезда, Заредутная батарея, приморские номерные батареи, редуты № 1 и № 2, Курганная батарея, Перепелиная гора, Спина Дракона и десятки других.
К 30 июля на вооружении крепости было 646 орудий и 62 пулемета; из них собственно крепостных 350 орудий и 57 пулеметов, бывших китайских 43 орудия, морских 186 орудий и 5 пулеметов и полевой скорострельной артиллерии 67 пушек. Из общего числа артиллерии на приморском фронте было установлено 123 орудия и пять пулеметов, на сухопутном — 514 орудий и 47 пулеметов и находилось в резерве соответственно 9 и 10{86}. По калибрам орудия распределялись так: 10-дюймовых — 5; 9-дюймовых — 12; 6-дюймовых типа Канэ — 35; 6-дюймовых (190-пуд.) — 30; 6-дюймовых (120-пуд.) — 30 и остальных — 534{87}. Орудия, как правило, были устаревших образцов, слишком мало [96] имелось гаубиц и мортир, столь необходимых в условиях обороны крепости на сильно пересеченной местности. Снарядов имелось 274 558, в среднем до 400 на каждое орудие. Неполностью были обеспечены снарядами полевые пушки и пушки мелких калибров; первые имели по 174 снаряда на орудие, вторые в среднем до 500–600.
Для перевозки грузов, материальной части, боевого запаса, продовольствия и пр. в крепости было 4472 лошади.
Гарнизон крепости состоял из девяти стрелковых полков{88} (4-я и 7-я стрелковые дивизии), трех запасных батальонов и нескольких отдельных рот и команд. Всего пехоты было 29 960 нижних чинов и 402 офицера. В крепостной артиллерии и в отдельных бригадах, дивизионах и батареях было 6419 нижних чинов и 132 офицера, в инженерных войсках числилось 1114 солдат и 24 офицера и, наконец, штабы, управления и разные военные [97] заведения насчитывали 4101 нижний чин и 103 офицера. Таким образом, всего личный состав армии к началу осады крепости состоял из 41780 нижних чинов, 665 офицеров и 256 прочих (чиновников, врачей и др.{89}).