Командир броненосца «Севастополь» капитан 1 ранга Эссен в своем донесении после боя писал: «Что касается повреждений, [122] нанесенных нашей стрельбой японцам, то, сойдясь на близкое расстояние, можно было видеть, что на «Миказа» почти все орудия молчали, кормовые части у «Асахи» и «Шикишима» были разворочены» {112}.
Тяжело пострадал не только «Миказа», но и другие неприятельские корабли. Крупнокалиберный снаряд, попавший в броненосец «Асахи», пробил его борт под ватерлинией около кормы и произвел сильные повреждения внутри корабля; осколками были убиты старший артиллерийский офицер и несколько матросов. В броненосный крейсер «Кассуга» попало три крупных снаряда, причинивших много разрушений. Сильно пострадали надстройки броненосного крейсера «Ниссин», на корабле было 16 убитых (шесть офицеров) и 31 раненый. Броненосец «Чиен-иен» получил попадание двумя снарядами. На крейсере «Якумо» было убито 22 человека; один из снарядов разорвался внутри корабля и произвел большие разрушения.
Японские миноносцы тоже значительно пострадали: в истребитель «Асагири» попало два крупнокалиберных снаряда, был подбит истребитель «Мурасаме»; миноносцы «№ 46» и «№ 40» были повреждены: первый в результате столкновения, второй — от попадания снаряда. Миноносец «№ 38» потерял управление и ход от попадания в него торпеды.
Японский офицер лейтенант Сакура, участник сражения, впоследствии писал в газете «Кайгун-Дзошши»: «В этом генеральном бою, если можно так назвать его, наши суда пострадали весьма серьезно; не было ни одного, которое не имело бы пробоины, а следствием их — и крена» {113}.
Русские корабли и особенно броненосцы тоже имели серьезные повреждения. На «Цесаревиче» вышли из строя обе орудийные башни, все шлюпки на корабле были разбиты, перебита фок-мачта, в корпусе броненосца оказалось много пробоин и т. д. Броненосец «Ретвизан» во время боя получил 21 попадание, на нем были выведены из строя 14 орудий. Броненосец «Победа» имел несколько пробоин, причем одну ниже ватерлинии, на корабле временно выходили из строя три 6-дюймовых, одно 10-дюймовое и много мелкокалиберных орудий. Особенно сильно пострадала артиллерия броненосца «Пересвет»: была выведена из строя 10-дюймовая башня, повреждено несколько 6-дюймовых и девять 75-миллиметровых орудий правого борта. Пострадали в разной степени и другие русские корабли.
Состояние артиллерии на броненосцах до и после боя приведено в следующей таблице {114}: [123]
Из таблицы следует, что потери артиллерии на русских броненосцах по существу были не так уж значительны, особенно главных ее калибров. Из 23 12– и 10-дюймовых орудий вышло окончательно из строя к концу боя всего четыре, т. е. 17%, а из 66 6-дюймовых вышло из строя 11, или тоже 17%. Если принять во внимание, что на кораблях не ощущалось недостатка в снарядах, корабли оставались на плаву и не потеряли хода и что потери в людском составе были невелики, то следует сделать вывод: русская броненосная эскадра могла с успехом продолжать сражение с неприятелем, материальные и людские потери которого были более существенны. Значит, материальное состояние кораблей и их вооружение не были причиной неудачного окончания боя. Этой причиной явилась дезорганизация на эскадре, происшедшая после гибели Витгефта, и аварии на броненосце «Цесаревич».
Младший флагман контр-адмирал Ухтомский, как и Витгефт, не верил в благополучный исход прорыва во Владивосток и, оказавшись в роли командующего эскадрой, не смог взять в свои руки управление ею и продолжать протекавший до этого более или менее благоприятно для русских бой {115}.
По возвращении эскадры в Порт-Артур на совещании флагманов и командиров кораблей было признано, что новая попытка [124] выхода во Владивосток невозможна; так как она приведет к гибели оставшиеся корабли без ущерба неприятелю, и что поэтому флот должен пассивно обороняться, ведя по осаждающему крепость противнику артиллерийский огонь с броненосцев. Корабельную артиллерию мелкого и среднего калибра с боевым запасом и обслуживавшим ее личным составом было решено снять и передать на сухопутный фронт. Легкие силы предполагалось использовать для постановки мин в районах движения японского флота и для несения разведывательной службы.
Среди офицеров, присутствовавших на совещании, только один командир броненосца «Севастополь» Эссен не согласился с таким решением. Впоследствии в своих записках он писал: «Я высказал мнение, что роль нашей эскадры заключается в том, чтобы приготовить все для облегчения задач идущей к нам Балтийской эскадры. Для этого, по моему мнению, следовало немедленно после исправления снова выйти в бой с неприятелем и нанести ему возможно больший вред, рискуя даже погубить свою эскадру, на которую надо смотреть, как на расходный материал, израсходовать который надо только с наибольшей пользой для себя... Никто не хотел понять, что лучше погубить флот в бою, в море, нежели бесцельно его топить в гавани без вреда для неприятеля. А к этому, я предвидел, мы должны были притти, отдавая щедрой рукой свои дорогие снаряды и своих людей для защиты крепости, возможность удержания которой до прибытия с севера помощи или прихода Балтийского флота казалась мало вероятной»{116}.
19 августа Ухтомский доложил адмиралу Алексееву телеграммой, что он по просьбе сухопутного командования передает с эскадры на берег часть артиллерии, а так как корабли выйти в море не могут, личный состав их будет использован для обороны крепости, исключая необходимых людей для действия корабельной артиллерии крупного калибра.
Во второй половине августа были свезены на берег и установлены на позициях силами моряков одно 6-дюймовое и десять 75-миллиметровых орудий, снабженных снарядами и обеспеченных артиллеристами. С этих пор началось систематическое разоружение эскадры.
Таким образом, 1-я Тихоокеанская эскадра, бывшая в начале войны по числу кораблей и вооружению немного слабее флота противника, через шесть месяцев боевых действий, не добившись преобладания на море и потеряв всего только один броненосец из семи и несколько малых кораблей, перестала существовать как боевая организованная морская сила.
Неподготовленность Дальневосточного морского театра для войны, рассредоточение флота между двумя базами — Порт-Артуром и Владивостоком — и необорудованность их для стоянки [125] и ремонта кораблей, отсутствие должной на современном уровне боевой подготовки личного состава, совершенно безграмотное в военном отношении использование сил и средств флота, крайне неудачный подбор командующих флотом и флагманов (исключая вице-адмирала Макарова), отсталая система подготовки и воспитания офицерского состава, разнотипность кораблей основных сил флота и другие причины с полной силой сказались на результатах морского сражения 10 августа 1904 года.
Военное могущество царской России было показное, «мишурное», как говорил В. И. Ленин, организация военного дела — крайне отсталая. «Царизм оказался помехой современной, на высоте новейших требований стоящей, организации военного дела{117}, — писал Ленин в статье «Падение Порт-Артура». Именно здесь крылись причины неудачи войны, а, следовательно, неудач и военно-морского флота.
Результат сражения в Желтом море 10 августа 1904 года между Порт-артурской эскадрой и «Соединенным флотом» Японии явился одной из главных причин, определивших ход всей войны. Японцы окончательно завладели Желтым и Японским морями и получили возможность без всяких помех и потерь пополнять и снабжать свои армии, действовавшие под Порт-Артуром и в Южной Маньчжурии, резервами, оружием, боеприпасами и прочими материалами, необходимыми для ведения войны.
Японский флот показал в боевых действиях на Желтом море и в сражении 10 августа очень невысокий уровень своего (точнее английского) военно-морского искусства.
Адмирал Того, его флагманы и командиры кораблей 10 августа так же, как и в начале войны, были очень слабы в тактике; командующий не научился даже грамотно маневрировать. Имея большой эскадренный ход, он дважды терял боевое соприкосновение с русской эскадрой. Адмирал действовал вяло, казалось, он боялся сближения. Излишняя «осторожность» помешала ему правильно оценить и использовать чрезвычайно благоприятно сложившуюся для него обстановку после выхода из строя «Цесаревича» и расстройства боевого порядка русских. Немного позднее Того не на шутку испугался восьми русских миноносцев и оставил место боя, хотя не было никаких признаков того, что русские что-то замышляют против японцев. Свои многочисленные легкие силы адмирал использовал крайне плохо, почему ни один русский корабль от их действий и не пострадал. Наоборот, имели место случаи, когда командиры японских миноносцев торпедировали своих.