Их внимание привлекал укрывшийся от бури корабль из Ост-Индии, должно быть, голландский.
Если его понесет на берег, то с нашим народом ничего не сделаешь, – сказал сэр Джордж.
– Они послушаются меня, – сказал тихо Перегрин.
– Больше, чем море пока, – сказал со смехом капитан. – Но как только эта подлая погода несколько стихнет, я отправлюсь исполнить ваше маленькое поручение, и в награду за труды попрошу у невесты только один поцелуй. Но если только поп в Портсмуте, тогда его не сдвинешь с места, пока море не успокоится. Ничего, мадам, у нас будет все равно веселая свадьба, хотя бы она состоялась и по ту сторону воды. Я, со своей стороны, рекомендовал бы сперва совершить переезд.
Анна все время хранила молчание, как будто не понимая значения его шуток. Ее полный спокойного достоинства вид сильно действовал на него. Когда вслед за тем сэр Джордж Баркли предложил тост за невесту, она прикоснулась губами к своей рюмке и сказала:
– Пусть будут счастливы невесты, где такие есть.
– Не поддается, честное слово, – засмеялся сэр Джордж. – Вы плохо пользовались своими преимуществами, Пиль. Но это чертовски ей идет!
– Будет пустословия, Баркли, – пробормотал Перегрин.
– Ну, полно… не сдавайся, разве немного, чтобы еще раз блеснули эти глазки и гордо повернулась шея.
– Сэр, – сказала Анна вставая, – м-сье де-Пильпиньон – наш старый сосед, и понимает, что даже с его невольной гостьей следует обходиться вежливо. Спокойной ночи, господа.
– Геник, подите, пожалуйста, сюда.
Геник, жена бретонца боцмана, достаточно поняла ее слова, а также положение дел, и охотно последовала за нею, предоставив одному Гансу служить гостям, что он вполне мог исполнить. Войдя в свою комнату, Анна плотно закрыла дверь, но до нее долетел грубый смех пирующих и их насмешки над Перегрином за его неуспех; слышались самые грубые шутки, заставлявшие ее краснеть, и она была рада, что спавшая с ней бретонка не понимала их.
Все три человека разыскивались как государственные изменники, и они спешили скрыться, но Перегрин, которому принадлежала яхта и подчинялся ее экипаж, остался еще на несколько дней, чтобы захватить девушку, и они теперь объявили ему, что раз птичка поймана и он получил от них свою игрушку, они более не намерены ждать; и как только стихнет буря, оба они, женатые или нет, должны отправляться вместе с ними, несмотря ни на какое сопротивление девицы. Они без того по слабости своей уступили старинному пуританскому предрассудку насчет венчания, от которого ему давно бы пора отделаться. При этом они всячески подшучивали над тем, что он боится ее.
Голос Перегрина долетел до нее слабее – может, он сознавал лучше их, что она все слышит, и к тому же он был совершенно трезв; потом ей показалось, что он заставил их замолчать. Позже она услышала звуки, как будто сопровождавшие картежную игру. В невыразимых мучениях она продолжала молиться.
Глава XXXII
ТРЕЩИНА ЧЕРНОЙ ШАЙКИ
Трудно было представить себе девушку в более ужасном положении, чем была Анна Вудфорд, когда она обдумала все. Южная сторона о-ва Вайта вдоль скалистого прибрежья всегда пользовалась дурною славой, и она находилась теперь в руках самых отчаянных людей.
В одном Перегрине еще оставались кое-какие проблески чести и совести, но, по-видимому, он был в руках своих товарищей. Даже относительно обряда венчания было мало надежды подействовать на него. Мирские священники не пользовались хорошей репутацией, и в Коусе и Портсмуте встречались самые отверженные члены духовного сословия. Ей оставалось только возложить всю надежду на Бога и сопротивляться до последних сил. Буря опять усилилась и свирепствовала по-прежнему, – это еще отчасти благоприятствовало ей, потому что в такую погоду никто бы не решился пуститься в море.
Она не хотела выходить из своей комнаты, но пришел Ганс с извещением, что завтрак готов, сообщая в то же время, что мейнгеры ушли, и оставался только масса Перри; и сам он вышел к ней навстречу со словами надежды, что эти люди не беспокоили ее прошлую ночь.
– Не желая того, я слышала много, – отвечала она с серьезным лицом.
– Животные – сказал он. – Мне опротивели они и эта жизнь. Если б не король, я никогда бы не вмешался в это.