- Не знаю, но во всем согласен с Вашей Светлостью, - дипломатично уклонился тот от прямого ответа. И вдруг смекнул: - А ну как оба самозванцы?
- Здравая мысль, - хмыкнул князь. - Но если двух Длинноруких для одной Белой Пущи будет замного, то что уж говорить о двух самозванцах!
***
За обедом в королевской трапезной царила обстановка самая мрачная и отчаянная, хотя за окном ярко светило солнышко, и разноцветные витражные стеклышки в окнах еще больше разукрашивали и без того пестрые стены.
Все сотрапезники сидели, уткнувшись в тарелки и изредка бросая друг на друга подозрительные взоры. Один лишь король Александр находился в наилучшем расположении духа: он подтрунивал над неловким пажом, то и дело проливавшим ему вино на одежду, бросал изумрудным перстнем солнечные зайчики на стены и потолок и вообще всячески старался подбодрить своих друзей, пребывавших в состоянии глубокой хандры.
- Ну что вы так раскисли, господа? - говорил король. - Пейте вино, веселитесь, радуйтесь, пока живы!
- Ваше Величество! - сверкая своими большими темными глазами, вскочила донна Клара,
- Ну, в чем дело, сударыня? - повернулся к ней Александр.
- Ваше Величество, позвольте обратить ваше высочайшее внимание на синьора Данте.
- Ну и что же? - пожал плечами король, бросив взор на Данте.
- A с чего это он ничего не ест?
- Кусок в горло не лезет, - буркнул Данте.
- Вот именно, - обрадовалась донна Клара, - потому и не лезет, что вы уже ночью...
- Что ночью? - с вызовом глянул на нее синьор Данте.
- Пообедали, вот что! - выпалила донна Клара.
- Вздор вы говорите, сударыня, - отрезал Данте, однако демонстративно взял с блюда огурец и откусил половину.
- A овощи хорошо идут после мясного, - не унималась донна Клара, однако синьор Данте даже не стал на это ничего отвечать.
- Господа, прекратите препираться, - слегка повысил голос Александр, заметив, что донна Клара собирается продолжать свои обличения. - И вообще, для лучшего пищеварения ученые эскулапы советует за трапезой говорить о чем-то приятном. Например, о высокой поэзии.
Как заметила Надя, это предложение не встретило у сидящих за столом особого энтузиазма, однако возражать королю никто не стал.
- Иоганн Вольфгангович, может быть вы нам все-таки что-нибудь прочтете? обратился Александр к заморскому поэту. Иоганн Вольфгангович словно только этого и ждал. Выхватив с ловкостью факира из кармана какой-то свиток, он принялся читать:
- Нихтс ист иннен! Нихтс ист ауссен!
Денн вас иннен - ист драуссен...
- Благодарю вас, - сказал король, терпеливо выслушав до конца, - но, простите, насколько мне известно, никто из нас не владеет языком вашей музы, да и я знаю его лишь как разговорный...
- Нихт проблемен! - широко улыбнулся Иоганн Вольфгангович и извлек еще один мятый листок. - Вот тут другой мой стихотворение в переводе. - И он, немного запинаясь, торжественно зачитал:
- Кто с плачем хлеба не вкушал,
Кто, плачем проводив светило,
Его слезами не встречал,
Тот вас не знал, небесные силы!..
"Нечто похожее я уже где-то слышала", - подумала Надя, пока Иоганн Вольфгангович раскланивался в ответ на сдержанно-вежливые аплодисменты сотрапезников, которых в этот момент высокая поэзия явно волновала меньше всего.
- По-моему, превосходно, - высказал свое суждение Александр. - A теперь, господа, с вашего позволения, я тоже хотел бы прочесть несколько строчек.
- Неужели и Ваше Величество заразились неизлечимой болезнью сочинительства! - удивленно воскликнула мадам Сафо, всплеснув полными ручками.
- Увы, - покачал головой Александр, - сам лишенный дара сочинительства, я способен лишь на покровительство... Дело в том, что после Касьяна остались четыре или пять стихотворений, на которые людоед, видимо, не обратил внимания.
Король протянул руку, и Перси подал ему несколько неказистых листков. При этом паж тихо, чтобы остальные не услышали, прошептал:
- A ведь из этого следует, что людоед, скорее всего, не из поэтов...
Александр величественно кивнул и, бегло просмотрев рукописи, остановился на стихотворении, которое он, по-видимому, счел наиболее подходящим к случаю:
- Я хотел открыть тебе душу,
Но ты ей предпочла мое тело...
Во все время чтения паж украдкой наблюдал за присутствующими - не выдаст ли кто-то себя невольным взглядом или жестом.
***
Увидав боярина Василия, Беовульф очень обрадовался, а когда узнал, что за причина привела к нему вчерашнего гостя, то пришел в неописуемый восторг и в лучших чувствах заключил Дубова в могучие объятия.
- Так, значит, вас пытались заколоть?! - взревел Беовульф. - Ну вы, в природе, даете!.. Да ради бога, живите, сколько хотите, у меня вы будете в полной безопасности, ко мне сюда ни одна сволочь не полезет - убью! - И, несколько успокоившись, добавил: - Боярин Василий, милости прошу пожаловать ко мне в рыцарскую залу, выпьем по кубку старого доброго винца за ваше счастливое спасение!
- Не откажусь, - улыбнулся детектив.
Рыцарская зала представляла собою обширное помещение, стены которого в живописном беспорядке были увешаны старинными портретами, боевыми доспехами и охотничьими трофеями.
- Прошу! - широким жестом указал Беовульф на огромный стол. Василий отодвинул громоздкое кресло, но непроизвольно вздрогнул: из-под стола с громким лаем выскочила огромная лохматая собака.
- Грегуар, молчи, шельмец! - прикрикнул Беовульф. - Мой любимец, пояснил он, целуя пса прямо в морду. - Я его, знаете ли, в честь князя Григория так назвал. Чудная псина, только гадит где попало... - Беовульф хлопнул в ладоши, и слуги внесли в залу огромный серебряный жбан и два позолоченных кубка.
- Это мои самые лучшие, - с гордостью пояснил радушный хозяин, щедро разливая вино. - Их за верную службу пожаловал моему пращуру, Гильденкранцу, сам королевич Георг.
- Какой королевич Георг? - отпил Дубов из кубка.
- А, ну тот, что основал наше Мухоморье, сиречь Новую Ютландию. Его ведь выгнали из Ютландии, вот он сюда и перебрался.
- А за что его выгнали? - заинтересовался Василий.
- Ну, он там такого начудил, просто любо-дорого! - захохотал Беовульф. Такую потасовку устроил - папашку своей невесты взял да и зарезал, понимаешь! Как завопит: "Крысы!" - и шпагой в занавеску раз, и все. А нечего было стоять за занавеской! Во как... В другой раз заявился на совещание королевских советников с медведем на цепи... Вот с этим, указал радушный хозяин на изрядно тронутую молью медвежью шкуру, висевшую на стене. - A когда на самого своего дядюшку, на короля то есть, стал наезжать, так это вообще! Да уж, славные были времена - не то что сейчас. - Беовульф горестно вздохнул, подлил себе в кубок мутного вина и опрокинул его в горло. В этом чувствовался опыт и сноровка. - Ну что, боярин Василий, налить вам еще? - предложил Беовульф своему гостю.