- О смерть, злодейка-Смерть, зачем ты возложила свою хладную костлявую длань на этого замечательного человека? Зачем подослала подлых убийц к его ложу? Вдали от любимого Отечества, вдали от родных и друзей...
Судя по поэтическим оборотам, можно было понять, что сочинитель сей речи обладал незаурядным талантом. Действительно, автором был собственной персоной господин Грендель, а самый первый ее слушатель, господин Беовульф, рыдал, будто малое дитя, хотя "отпеваемый" находился там же, в комнате приболотной корчмы, и внимал похоронной речи вместе с Беовульфом.
- Кто бы он ни был, этот гнусный убийца, его постигнет участь, коей он заслуживает, - продолжал дворецкий, - и мой владетельнейший хозяин, господин Беовульф, со своей стороны обещал и поклялся сделать все, дабы наказан был не только убийца боярина Василия, но и те, кто его послал!..
Участники траурной церемонии слушали надгробное слово не очень внимательно, время от времени переговариваясь между собой.
- Все-таки наш хозяин благороднейший человек, - говорил начальник псарни главному повару. - Мало того что дозволил хоронить боярина Василия на своем родовом погосте, так еще и уступил ему свой лучший гроб.
- А что же он сам не пришел на погребение? - спросил повар.
- Занемог, бедняга, - вступила в беседу горничная. - Вообще-то он очень хотел быть сам и произнести прощальное слово, но пришлось остаться дома, и она махнула рукой в сторону замка.
Все эти разговоры велись голосами куда более громкими, чем приличествовало при погребении, и предназначались, главным образом, нескольким темного вида личностям, явно не из местных жителей, которые шныряли в толпе провожающих.
Домовой Кузька, а он и был своего рода негласным распорядителем похорон, сидел на каком-то старом надгробии, сделанном из огромного серого валуна, и подавал условные знаки, когда надо заводить разговоры. Темные личности жадно ловили ушами всю эту дезинформацию и, отойдя в сторону, украдкой записывали ее на клочки пергамента.
Рядом с валуном стояли корчмарь-леший и его друг водяной, держащий в руках венок из болотных трав и тины с вплетенными в него кувшинками. Время от времени, слушая погребальную речь, водяной начинал трястись беззвучным смехом, и тогда Кузька строго тыкал его пальцем в бок:
- Ты что, забыл, где находишься?
- Так это ж я так плачу, - хихикая, отвечал водяной.
- Эх, какого человека загубили, - вздыхал леший. - Где я еще такого постояльца найду?!
- ...так покойся же, боярин Василий, с миром, - вещал дворецкий. И со слезами завершил: - И суждено душе нетленной В веках скитаться по Вселенной.
(Очевидно, сочиняя погребальное напутствие, Грендель все-таки не удержался от того, чтобы вставить туда парочку своих гениальных строчек).
Промокнувши глаза платочком, дворецкий отошел в сторону, а его место занял квартет плакальщиц-кикимор, Кузькиных знакомых. Обступив гроб, они жалостно заголосили:
- Ох ты батюшка боярин свет-Васильюшка,
На кого ж ты нас покинул, горемычныих,
В путь далекий ты собраисся,
Во неродную землю-матушку,
Во землю-матушку во болотную...
Кузька чуть заметно махнул рукой, и главный псарь спросил у повара:
- А почему гроб не открывали?
Повар пожал плечами, но вместо него ответил Беовульфов садовник:
- Да говорят, его эти злодеи так изуродовали, что глядеть страшно.
- Ну и дела, - вздохнул повар. - И кому только боярин Василий дорогу перешел?
- Да обычные лиходеи, - уверенно заявила горничная. - Решили, видать, что у него злата много, да просчитались - у боярина Василия при себе ничего-то и не было.
Дворецкий подошел к Кузьке:
- Кузьма Иваныч, может, пора завершать?
- Пожалуй, что пора, - согласился домовой и кивнул плачеям.
Те, допев очередной душещипательный куплет, замолкли, и несколько здоровенных работников стали опускать гроб в сырую землю.
***
Король Александр, паж Перси и несколько наиболее надежных слуг собрались перед дверью одной из комнат.
Его Величество осторожно постучал в дверь. Никто не откликнулся, и тогда, постучав громче, Александр крикнул:
- Донна Клара, отворите или хотя бы дайте знать, что вы внутри и живы! Так как и это предложение осталось без ответа, то король велел одному из слуг: - Открывайте!
Слуга, он же, по-видимому, и королевский ключник, выбрал увесистый ключ из огромной связки, висевшей у него на шее, попытался отворить дверь, но ничего не вышло.
- Там ключ внутри, - пояснил ключник.
- М-да, нехорошо, - нахмурился король. - Ну что ж, ломайте дверь!
То, что Чаликова увидела в комнате, заставило ее, многоопытную журналистку, неоднократно бывавшую в так называемых "горячих точках", стремглав выбежать в коридор. У короля же Александра хватило выдержки пробыть там еще некоторое время и сделать кое-какие наблюдения, после чего он в сопровождении Нади удалился в свои покои.
- Ясно одно, что дело не в чтении стихов Касьяна, - как ни в чем не бывало произнес Александр, привычно устроившись за своим столом.
- Да-да, - через силу кивнула Надежда. - Тут что-то другое...
- Довольно странный случай, - продолжал король. - Донна Клара съедена, царствие ей небесное, дверь закрыта изнутри, а людоеда внутри нет. По вашей логике получается одно - самоубийство.
- Да-да, - машинально подхватила Надя, - и тогда появляется еще одна версия: донна Клара совершила предыдущие два преступления и теперь, терзаемая угрызениями совести, съела сама себя... Что? - удивилась Чаликова собственным словам. - Что-то меня немного занесло.
- Самую малость, - через силу улыбнулся Александр. - И не удивительно, особенно после того, что вы увидели. Впрочем, окно в спальне было только прикрыто, но полностью не закрыто.
- Стало быть, преступник бежал через окно? - уже почти деловито проговорила Надя. - Ваше Величество, вы не обратили внимания, нет ли под окном каких-то следов?
- Да, я сразу же глянул вниз, но никаких следов не заметил, - вздохнул король. - И это тоже странно. Земля мокрая, но дождя не было. - Александр задумчиво глянул в окно. - Наверно, уже сегодня возобновится связь с окружающим миром...
- Значит, людоед выпрыгнул из окна, заровнял следы, а затем либо ушел на болота, либо вернулся в замок через одну из дверей, - уверенно предположила Надя.