— Господа, что за чертовщина, это не по правилам! Это по-мужицки! — раскричался один, которому, видно, меньше других досталось.
— Я и есть мужик, мне некогда с тобой тем ножом тыкаться, если мало я могу ещё и кулаком в зубы. — Проворчал Митрич на укоризненно поглядывающего из кареты на его лицо изумлённого Николая Антоновича. — Прошу вас прощения за откровенность, но… уму непостижимо. А вы батюшка светлый князь, на что в то дерьмо ввязались. Не двинься вы так поспешно в путь, то и не было бы у вас ни малейшей причины для теперешних бедствий. Пир бы гудел и поп кадилом махал. Вам не пришлось бы доводить себя и ребёнка собственного до безумия, а нам заниматься уводом. Согласитесь, что ситуация сложилась несколько неудобная. — Он развёл руками. — Не гневайтесь, пришлось поусердствовать. Впредь вам наука. Вишь что удумал подлец. Как вы дочь продать решились? Ай, я, яй!
Владимир хохоча, еле усадил разговорившегося Митрича на дрожки и они поехали. Карета неслась к усадьбе Софьи. Но девушек они застали, не доезжая до неё, те с беспокойством всматриваясь в дорогу, ожидали их около старой белой церкви с колокольнями, увенчанными синими луковками.
— В чём дело, — подлетел к карете Серж, бросая на Софи недоумённые взгляды.
— Барон, священник там внутри, — вышла к нему Софья, указывая на раскрытые массивные, обитые железными полосками двери, — не тяните время. У вас есть довести до алтаря ваше любезное предложение. Я считаю это правильным.
Серж не был против. Но он желал убедиться: действительно ли маленькая княжна хочет довести до конца его предложение или в ней произошли колебания?
Ооо! Его губы дёрнулись в улыбке, но он со всей серьёзностью спросил:
— А княжна согласна?
— Серж, Серж, — упала та ему на руки, прильнув к груди. Она была немного бледнее обычного, но бледность шла ей. — Да! Да! Мне всегда хотелось обвенчаться тихо. Всегда питала величайшую неприязнь к формальностям и сопровождающей её чепухе. — Всё это она, конечно же, говорила для спокойствия барона.
Сознание сделанного шага заставило её улыбнуться, но через мгновение она стала серьёзной и с усердием пыталась подобрать не только слова, чтобы выразить свои мысли, но понять то, что говорил он. Ведь он непременно сейчас говорил очень важное для неё.
Он стянул перчатки, кинул их на снег и, взяв девушку за пальчики, встал на колено и немного покраснев сказал сдавленным голосом:
— Видит Бог, княжна, я ценю вашу дружбу, доверие и любовь. И не будет в моей жизни иной заботы, как только радость вам доставлять. Я заверяю вас, что вы сделали меня счастливейшим человеком на земле.
Он взял её обе руки по очереди приложил к губам.
— Я постараюсь стать послушной женой, Серж! — таков был её ответ.
Вчетвером вошли они в церковь, заперев за собой дверь.
Пахло воском, ладаном, какими-то травами и огнём. Голос священника звучал где-то под куполом, а Таня видела только весело потрескивающий огонь свеч в руках и то счастливые, то насторожённые глаза избранника. Её собственный страх перед папенькой и маменькой превратился в розовый туман и исчез. Теперь у неё свой хозяин и это Серж. Правда она совсем иначе представляла себе собственную свадьбу. Думала этот день будет самым важным в её жизни. Много народа, звон колоколов, красивое платье, убранная цветами карета и красивые лошади. Наряженные гости, длинные заставленные вкусной едой столы, все смеются и танцуют. Всё это она видела у Натали. Но она ни о чём не жалеет, хотя на глаза и навернулись слёзы. Церемония закончилась, поставлены к иконам догорать свечи. Поцелуй пропитанный не только сладким ароматом любви, но уважением и объединением в единое целое, скрепил их уста. Подхватив жену на руки Серж, под поздравления присутствующих, направился к карете. Софья пригласила отпраздновать венчание у неё и если есть желание, то и пожить в её поместье пока весь шум о похищении не уляжется, горячие головы не остынут, родные не смиряться, а сами они не отдохнут и не привыкнут к тому, что они теперь семья. Предложение было принято. Серж, обменявшись с Таней красноречивыми взглядами, отправились вслед за каретой Владимира и Софьи.