Отлично понимая, что я использую лучшего друга в своих низменных целях, я, тем не менее, не дрогнувшей рукой набрала номер Винса. Заранее зная, что он мне не откажет.
- Винс, давай уедем – с места в карьер начала я, судорожно сжимая трубку телефона.
- Эш, ты окончательно сошла с ума?
- Окончательно – не задумываясь, ответила я.
- А куда, зачем?
- Куда угодно – со второй частью вопроса было гораздо сложнее. Я пока не собиралась никому рассказывать о телекинезе. Что же придумать? Полуправду. – Винс, ты был прав, я действительно притянула Питера. И теперь мне так плохо, так противно, стыдно. Хочется сбежать на край света.
- Вот за, что тебя люблю, так за то, что ты всегда признаешь свои ошибки. Ладно, давай съездим к морю, я давно собирался, только деньжат маловато. Половину бензина с тебя.
- Не вопрос!
Договорившись с Винсом о времени отъезда, я поморщилась от тревоги, слишком все просто, получается, жди неприятностей.
Немного позже мне позвонила Николь, и попросила сходить в больницу за анализами, и фотографиями узи ребенка. Идти не хотелось, потому что даже на бывшей работе Мари я успела оставить свой «нетленный след».
Половина моего детства прошла в стенах местного госпиталя, так как меня некуда было девать после садика, а потом и школы. И там меня запомнили все. И было за что. Во-первых, в пятилетнем возрасте, я почему-то на обыденный вопрос: как тебя зовут?, неизменно представлялась полным именем: мисс Эшли Луиза Джексон, и отзывалась только на такое обращение. Когда меня полгода спустя привезли в больницу с подозрением на аппендицит, я умудрилась выдать местному хирургу следующее: «Доктор, у вас есть научная степень или нет? Я же вам объясняю, у меня не может быть аппендицита, с утра я прекрасно покакала, и чувствовала себя великолепно. Неужели непонятно?», медсестры упали под стол от хохота. Еще где-то, через год, просто коронный номер. Было лето, в тот редкий день шел дождь, и Мари нарядила меня в летний сарафан и красные резиновые сапожки. В фойе больницы мы встретили главного врача, одетого в сандалии и шляпу. Я, глубокомысленно глянув на почтенного доктора, ни в чем, особо не сомневаясь, сказала: «Знаете, умные люди говорят, что ноги надо держать в тепле, а голову в холоде». Мари, по-моему, хватил удар, во всяком случаи она битых полчаса извинялась, под сдавленные смешки персонала. В десятилетнем возрасте, я подслушала разговор матери и миссис Адамс. Милые дамы не обращали на меня внимания, и увлеченно трепались о том, что дочь миссис Адамс загуляла, и, похоже, подхватила нехорошую болезнь, и миссис Адамс выбивала дурь из дочери скалкой. Я, особо не подумав, сообщила, что бить девочек нельзя, так как в последствие они подсознательно будут искать себе мужа склонного к насилию, а сифилис может передаваться бытовым путем. Так, в принципе Мари и узнала, что я стала штудировать ее медицинскую библиотеку. За что мне сильно попало. В общем, когда я вошла в фойе больницы, меня сразу узнали.
- Здравствуйте мисс Эшли Луиза Джексон – поприветствовала меня миссис Арлигтон, бессменная регистраторша. Я то, думала она уже на пенсии. Похоже, мои проделки не забудут никогда.
- Здравствуйте, я пришла за анализами Николь Блайт – закатив глаза, и жутко краснея, ответила я.
Пока тучная миссис Арлиннгтон рылась в бумажках, я глазела по сторонам. И вскоре, к своему великому изумлению, увидела Талая, медленно бредущего по вестибюлю. Высокий, одетый с иголочки красавец, мой прадед 355 лет от роду, медленно шел мне навстречу, уткнув нос в какие-то документы. Я ткнула свой нос туда же. С живым интересом шаман изучал мои медицинские карты, которые, по всей видимости, украл. Другого объяснения я не видела.
- Зачем тебе мои медицинские карты? Отдай! – прошипела я. Талай подпрыгнул от неожиданности.
- Эш? Что ты здесь делаешь? Э-ээ, я просто хочу изучить тебя получше, – тихо промямлил шаман. Я взбесилась, как укушенный орангутанг.
- Я тебе не подопытный кролик, дедушка. Отдай мои документы!!! – прорычала я.
- Тише! Не надо нервничать – Талай испуганно обвернулся на притихшую миссис Арлингтон.
- Дорогой, я не нервничаю, я на грани истерики – ледяным тоном отчеканила я – Хочешь, устрою маленький спектакль. Мне терять нечего, главный фанат забора.
Моя верхняя губа подернулась, обнажая зубы, тело само собой приняло боевую стойку. Талай внимательно посмотрел мне в глаза, и, пожалуй, впервые со дня нашей встречи, я увидела тень страха в его безмятежном взгляде. Он, молча, сунул документы мне в руки, и молниеносно исчез.
Меня отпустила агрессия, и на смену ей пришла волна страха. Зачем меня изучать? В ушах звенели строки из письма Режины: «Никогда не сдавай кровь!» Что он искал?