Бой походил на танец — ни он, ни альвы не хотели убивать. Прыжок, присед, подсечка, и Ульф наконец-то опрокинул на траву последнего альва. Следом обернулся к Силунду. Замер, держа руку с мечом на отлете.
— Ты справился, волк, — объявил конунг. — Завтра я отправлю с тобой в Нордмарк…
Силунд сделал паузу. Со стороны горных выступов, на которых стояли альвы, прилетел шелест неразборчивых разговоров.
— Сотню альвов, — наконец провозгласил Силунд. — Они в бою стоят трех сотен людей. Альвы прикроют твою спину, волк. И присмотрят за тем, чтобы зло, о котором ты говорил, не свершилось. Вы уйдете завтра на рассвете. Только сделай мне одолжение, сын Ульфхольма. Возьми из сундуков гостевого дома новую одежду. Не распоротую клинками. Не стоит пугать эрхеймских ярлов дырами в твоих штанах.
— Спасибо за заботу, конунг Силунд, — рявкнул Ульф. — И обо мне, и о ярлах.
Вроде все сказано, мелькнуло у него. Потом он вложил меч в ножны и пошел к Свейте, на ходу пытаясь развязать узел на запястье.
Но прядь темно-медных волос на ощупь оказалась слишком мягкой. Гладкой. И узел под его пальцами затягивался все туже.
А рвануть посильней Ульф не решался. В Нордмарке волосы альвийки еще пригодятся. Завтра с утра придется снова повязать прядь на запястье…
И не знай почему, но Ульф мельком глянул в сторону Силунда.
Тот вместе со спутниками уже уходил к краю утеса. Альвийка с темно-медными волосами шла последней. Шагала легко, не оглядываясь.
Четыре поединка Света дышала через раз, леденея от страха. Звенели мечи, падали и уходили альвы — а Ульф пригибался все ниже. На одежде его появлялись все новые прорехи, залитые кровью…
Света наблюдала за этим неподвижно. И молчала, помня наказ мужа. Только бег альвийской красавицы к Ульфу сорвал ее с места.
Но после слов альвийки о пряди волос Света остановилась. Растеряно подумала — хоть бы помогло. Потом, опомнившись, кивнула.
А теперь, когда Ульф шел к ней, теребя узел на своем запястье, у Светы вдруг мелькнуло — я уже не щит для него. Ни защитить, ни спасти. Зато волосы альвийки помогли…
Она отогнала эту мысль, отдававшую страхом и ревностью. Потянулась к левой руке Ульфа, когда он подошел, спросила:
— Я помочь?
Ульф буркнул, подставляя ей запястье:
— Завтра утром мне эти волосы понадобятся.
Света торопливо кивнула, берясь за узел на его руке.
Горные склоны за спиной Ульфа уже начали менять свои очертания. Альвы, стоявшие на уступах, открывали себе тропы и уходили.
Вечер они провели в огромной купальне, занимавшей половину дома. Вода здесь была на удивленье теплой. И пенилась, струями утекая к дальней стене, за которой шумел водопад.
Только здесь, в этом тепле, Света перестала вспоминать о поединках. О крови Ульфа, о ранах его, уже затянутых розовой кожицей.
Руки Ульфа скользили по ее телу вслед за струями. Ласкали уверенно, бесстыже. Света, прогибаясь под его ладонями, даже забыла про альвийку. Хотя прядь ее волос лежала неподалеку, свернутая и увязанная в лоскуток…
Потом, когда все кончилось, Ульф застыл, пригвоздив Свету к краю купальни. А она, отдышавшись, бездумно зачерпнула воду. Плеснула на плечи Ульфа и погладила их.
Хотелось просто касаться его. Не думая о том, что будет завтра.
— Сегодня ты ревновала, — проворчал вдруг Ульф.
И приподнялся, держась за край купальни. Руки Светы прошлись по его лопаткам. По жгутам мышц на спине.
— Да, — согласилась она. Врать не было смысла, он чуял все по запаху.
Ульф приглушенно фыркнул.
— Меня еще не ревновали…
Так наслаждайся, как-то расслабленно подумала Света. А потом вспомнила, как альвийка пригибалась к руке Ульфа — и царапнула ему спину ногтями. Благо ладони под альвийскими повязками уже не болели.
Ульф тут же опустился пониже. Прошелся шершавым языком по Светиной груди, сметая пузырьки воздуха, прилипшие к коже. Затем вскинул голову над водой и пробормотал:
— У волков всегда одна подруга. Только одна, Свейта. Моя — рыжая. Так что тебе незачем ревновать. Да и не к кому.
В следующий миг Ульф скрылся под водой. И горячие, жадные губы продолжили свой путь — к животу Светы, к мягкой плоти между ее ног. Поцелуи там тянуще жалили, язык ласкал давяще. Требовательно…
Ульф пару раз вынырнул, чтобы глотнуть воздуха, и щека его всякий раз проходилась по Светиному животу. Остренько покалывая ей кожу щетиной.