Мне пришлось закрыть на секунду глаза, чтобы взять себя в руки и не нырнуть обратно под кровать. Это мой дом. Мне его бабуля вот-вот перепишет. Так что я имею права выгнать своего бывшего отсюда взашей.
Вот только удастся, если он не захочет?
Хорошо, что мне не одни. Бура и медолис находились аккурат между нами. Бура скрипел зубами, глядя на одежду Арсения на мне, а сам медолис потирал пальцем кончик носа и иронично хмыкал, разглядывая свой прикид на девушке.
Глава 3
Саша
– Сеня! – я рыкнул со злостью.
Едва держался, чтобы не размазать обладателя огненного чуба по полу своей ментальной силой. Спасибо одной чернобурой заднице – за эти два года я так преуспел, пытаясь найти способ добраться до Буры ментально, что почти разобрал по полочкам весь механизм воздействия моего зверя.
– Я – Арсений, ядрен батон! Сколько можно повторять? – огрызнулся в ответ медолис.
Точно! Он же ненавидит, когда его имя сокращают.
– Мне все равно. Что тут происходит? Почему вы живете вместе? И почему на Лесе твоя одежда? – с каждым вопросом я делал шаг к Арсению.
Я проследил за Бурой не зря. И вот на что мы напоролись. Одного не пойму, почему чернобурый только нос морщит?
Смотреть на Лесю и вовсе не мог. Мне хотелось содрать с нее эту футболку-парашют и дурацкие шорты. А еще ей было холодно, и от этого ее грудь…
А-р-р!
Я сейчас крышей поеду.
Схватил подушку с дивана и запульнул в девушку:
– Прикройся!
И тут же получил ей обратно по мордасам с такой скоростью, что не успел увернуться.
– Пошел вон отсюда! – прокричал хвостик.
И это та самая девчонка, что за мной по пятам ходила? Я ее не узнавал. Мало того, что выросла во всех отношениях, так еще и смотрела на меня, как на врага всех сверхов.
– Ты мне? – я посмотрел в глаза лисы и на мгновение будто охладел всем телом до минусовых температур.
Нет, она меня точно сегодня выведет из себя!– Ты один тут нежданный.
– А этот, значит, жданный? – я показал взглядом на Буру. А этот ядреный, значит, вообще здесь с тобой живет, да?
– По факту – да, – Лисена вздернула нос и брови.
Я знал, когда она врала. Сейчас – чистую правду сказала.
– Врешь, – я не хотел этого слышать.
До меня доходили слухи, что уже год как медолис стал жить отдельно ото всех. Но я и предположить не мог, что Арсений налаживал быт с Олесей.
Это какой-то взрыв мозга, твою мать!
Она в его одежде. А это значит что?
Я не хотел принюхиваться, но хотел получиться ответ.
Я спросил это вслух? И придвинулся.– Насколько вы близки?
– Остынь. – Между нами встал Бура.
Нет, он меня поражает:
– А ты что такой спокойный? Все нормально, по-твоему?
Сам же меня достал на тему Олеси, а теперь что? Все хорошо у него от таких новостей? Медолис – это не чернобурая задница. Тут все серьезно может быть.
И тут я принюхался и окончательно запутался.
– Отойди, – я попытался убрать с пути Буру, схватил за плечо, но лис не сдвинулся с места.
Мне нужно поймать запах. Что-то не так. От Леси сильнее несет чернобурым, чем медолисом. Но как?
– Ты ее что, уже полапал, придурок? – Я перехватил с плеча Буру за грудки.
И тут голос холодный голос Олеси щелкнул по ушам:
– Арсений, родной, знаешь путь для быстрой отправки мусора наверх?
– Конечно, ядрен батон, – раздалось где-то в углу.
Накрыла темнота. Я скорее почувствовал, что Леся не рядом. А потом до носа долетел сладкий запах.
– Бай-бай, мальчики! – услышал я, прежде чем ноги и руки стали ватными, а глаза сомкнулись.
Открыл глаза – надо мной луна. Вокруг – трава. Рядом – чернобурая задница.
Двуликий бог, что за нахер?
***
Бура
Я открыл глаза, повернулся на колючей траве и оглянулся. Санек валялся злющим чертом рядом и чуть ли не рычал, и меня разобрал смех.
Это задевало мою гордость и веселило одновременно. Столько не виделись, а она вела себя так, словно еще столько бы не видела. Обиделась, ни слова мне не дала сказать два года назад и убежала.Нет, вот девчонка! Вот Олеська! Катапультировала нас из норы наружу, словно мусор.
Всегда она так – когда слишком тяжело, поджимает хвост и дает деру. Что в Заполярье тогда, что сейчас.
А я, дурак, переживал, чтобы она за эти годы глупостей не наделала. Чтобы снова не оказалась на волосок от смерти, как тогда, в реке. И просто обалдевал над Никсом, который не видел дочь два года (я же следил, поэтому могу сказать наверняка). Хотя более любящих родителей, чем у Олеськи, и не найти.