– Оборачивайся, – одними губами произнес медолис.
Это спасло бы мне жизнь. Да!
Но… я не могла.
Странное ощущение, словно у меня не получалось сделать что-то естественное и жизненно необходимое, как вздох, например. Бывало у вас такое, что встречный ветер такой силы, что не набрать легкие воздуха? Вот и у меня было схожее ощущение, когда я не смогла обратиться в песца.А мне нельзя умирать. У меня родители с утра приедут, и что? Мне их встречать надо, домик убрать, и самой выглядеть прилично живой. Но сколько бы я не прятала страх остаться без зверя под тревогой за маму и папу, я задрожала. Обернуться не выходило, и это пугало до смерти.
То, что получалось раньше естественно, от одного импульса мозга, теперь не выходило.
– Куда ей оборачиваться-то? Тут я! – загоготал бандит мне на ухо.Арсений смотрел на меня с замешательством. Наверное, в его глазах я выглядела дурой, которая хотела доказать, что и так справится с ситуацией.
Мы оба знали, что оборотни быстрее людей, но пуля – дура. Пистолет у виска мог выстрелить в любой момент. Обернись я в лисицу, парень бы просто выронил пистолет из рук, а я убежала.Арс поймал мой взгляд и буквально вопросил своим: “Какого хрена еще не оборачиваешься, ядрен батон?”.
Но я не могла проверить этот прекрасный цирковой номер. Оставалось импровизировать.
– Ты такой ловкий! Восхищаюсь! – протянула я.
Медолис посмотрел на меня взглядом: “Серьезно?”
Похоже, теперь он сильно жалеет о нашем соседстве. Но я не могу ему признаться, что потеряла возможность оборачиваться. Шумихи же поднимется!
– Я больше не поведусь! – толкнул меня в спину парень, не убирая дуло от моей головы. – Пойдешь со мной!
Он толкнул ногой лежащего и скулящего друга:
– Вставай! Тачку поведешь.
Всего на секунду главарь отвлекся на пинок, но я не успела использовать момент в свою пользу. Он отлетел от меня в одну сторону, а рука, сжимающая пистолет – в другую. С одной стороны стоял Саша, с другой Бура. И оба были просто вне себя от злости.
Бура уже стоял рядом, вертел меня и осматривал всю с ног до головы:– Почему не обернулась? – заорал на меня бывший.
– Не ранена? Где-то больно?
– Не хочу мешать идиллии, ребята, но ранен тут я, ядрен батон. – Медолис держался за живот.
Когда? Я даже не слышала звук выстрела. На темной футболке не было видно крови, но она была словно мокрая. Арс поднял край одежды и показал пулевое отверстие.
Регенерация знала свое дело. Кровь перестала идти, рана запеклась алым. Но это не значило, что все хорошо. Кожные покровы оборотней заживали быстрее всего. А вот внутренние повреждения могли быть очень опасными. Арсению срочно нужен врач, и никто лучше Леона не справится с этим.– К Леону! – Я тут же оказалась рядом с медолисом, прижала рану краем футболки.
Саша и Бура меня мягко отодвинули, подхватили Арса и посмотрели на пикап.
– Поедем на моей, – потянул Саша направо.
– Твоя баржа еле едет. На моей быстрее, – потянул налево Бура.
– Твоя только с передними дверьми. О раненом подумай! – спорил гибрид.
– Лесь, водить умеешь? – спросил медолис. – Давай дуй рулевой за мой пикап.
Арс обошелся без своей вечной присказки, а это значило, что ситуация серьезная. Очень.
– Сюда, – я показала на железного монстра, и когда ребята замешкались, посмотрела на бледнеющего бедового парня и поторопила: – Время, ребята! Давайте один со мной, а второй остается здесь разгребать последствия. Справитесь? Или мне связать всю банду и в пикап погрузить, пока вы в очередной раз спорить будете?
Нужно было замести следы. Мы не убивали, а только вырубали, так что бандиты скоро начнут приходить в себя. Да, у них есть переломы, ранения, но они смогут навести шума, если захотят. По нашему закону мы не должны допускать, чтобы мир людей узнал о нас. Так что здесь должен кто-то остаться и все устроить. Вызвать медведей, которые занимались устройством свидетелей в психушку, очистить место.
Саша и Бура переглянулись. Гибрид отступил:
– Ты с Леоном на короткой ноге. Я здесь все почищу. Можешь на меня положиться, Лесь.
Мы встретились взглядами с бывшим.
“Нет, Саш. На тебя я больше никогда в жизни не положусь”.
Бура отвлек меня от мыслей:
– К маме будет ближе.
Парень так сказал “к маме”, будто речь шла о его родительнице, а не о моей. При этом у меня язык не повернулся его поправить, потому что он произнес это слово с невероятной теплотой и любовью в голосе.
Арс тут же застонал:
– Не-е-ет! Там где тетя Кира, там и моя маман недалеко, ядрен батон. А я еще жить хочу. Отдельно. И без ложки в попе, через которую она будет выедать мне мозг.