— Я не отказываюсь от проекта, просто не вижу смысла моего постоянного присутствия, — дежурная улыбка так и приклеилась к моему лицу. — Здесь. — Слово сорвалось с губ будто бы само собой.
Суворова повернулась ко мне всем корпусом, положив один локоть на стол, а другой на спинку стула. Ткань на ее груди натянулась до треска, и со стороны ребят послышался странный шум.
— Лена, а давайте откровенно? — она пытливо вглядывалась в мои глаза, и я кивнула. — Мне крайне важен этот проект. Крайне… И я бы не хотела, чтобы информация о нем просочилась…
— Я подписывала документы о неразглашении, — ее слова неприятно меня кольнули.
— Не сомневаюсь в Вашей компетенции, равно, как и в своих врагах, — она взяла многозначительную паузу. Она заставляла себя говорить дальнейшее: — Я прошу Вас войти в наше положение.
Просить она явно не привыкла, казалось, даже язык ее не слушался, и она произнесла фразу так, словно была иностранкой.
Но как бы ей ни тяжело далась просьба, я не намерена была жить в чужом доме, как подразумевали условия этой сделки.
— И я вхожу, — кивнула я, мягко подводя к нужному результату. — И все организую в лучшем виде так, что Вы не почувствуете разницы.
— А если Вас поймают, будут пытать, а потом выкинут в кювет из-за этих документов, почувствуете? — каждое слово было окрашено таким гневом и раздражением, что я вжалась в спинку стула и с удивлением смотрела на заострившееся от возмущения лицо девушки. Ребята охнули и затихли, проникнувшись положением вещей, а я не собиралась быть испуганным воробышком:
— А об этой малости Вы не предупреждали.
Словно выдохнув злость, Полина пояснила:
— Мы сами о ней не знали. Думали, что проведем все тихо и спокойно, но нам не дают. Поэтому вы все здесь не только из-за заказа, но и из-за того, что можете пострадать во время работы над проектом.
— А какие гарантии, что мы не пострадаем после? — выкрикнул Вова.
— Никаких, — отрезала Полина. — Вас может сбить машина, подкосить болезнь. Вот только не из-за этого проекта.
И видя бездну сомнения в моих глазах, она заверила:
— Вы уже убедились, что никто не обладает всеми сведениями, ведь так? — дождавшись моего «да», она продолжила: — И наши враги об этом прекрасно знают. Их единственная надежда — перехватить документы. Или звено, которое ведет работу. Понимаете меня, Лена?
Я понимала… Я понимала, в какую попу попала…
ГЛАВА 7
Чувствовать себя загнанной в угол мне не нравилось никогда, но сейчас — особенно. Я готова была прямо на глазах госпожи Суворовой сжечь весь гонорар, который принес один из мужчин, чтобы сдобрить бочку дегтя.
Да-да, именно так, а вот те многочисленные купюры, что сейчас лежали в чемодане на столе, были лишь ложкой меда. А мед я с детства ненавидела.
Теперь этот заказ казался мне удавкой на шее. Уже было неинтересно, что же за тайны они с таким рвением охраняют, кто они сами и кто их враги. Мне была интересна только моя безопасность.
Моя жизнь последние несколько дней напоминала фильм, вот только с жанром я так еще и не определилась. Оставалось только уповать на судьбу, что она не приготовила мне ужастик или триллер. Будь моя воля, я бы заказала романтическую комедию. С оборотнем даже, для разнообразия. А то мой газетный «друг» куда-то пропал…
— Лена, хочу спросить Вас еще раз: Вы согласны? — Полина терпеливо ждала, пока ребята потрогают купюры, проникнутся атмосферой, но вот мой отстраненный вид ее явно беспокоил.
— У меня есть выбор? — Да, недовольства в моем голосе было хоть отбавляй, но я и не чувствовала ничего другого. Никакого азарта, подобного тому, что горел в глазах разработчиков. Меня не одолевали размышления, куда же я потрачу прорву денег, которые нам предлагали. Вместо этого я чувствовала себя зверьком в капкане, а в воздухе витал запах неприятностей.
Полина тактично промолчала, и лишь ее глаза, казалось, продолжают уговаривать меня. Я первый раз видела такие глаза. Она могла молчать, они сами транслировали настрой девушки.
— Я согласна, — сказала я. — Завтра я приеду с вещами.
— Не нужно, — поспешно прервала меня Полина. — Шкаф заполнен новыми вещами Вашего размера.
— Что? — мне словно бы дали поддых. Ощущение клаустрофобии вопреки всему стало накрывать с головой. Вокруг меня сжимались стены, а я все никак не могла выбраться из их плена.