Только теперь, отходя от шока, девушка увидела вокруг, между деревьями, обломки самолёта. Невыносимо сильно заколотилось сердце, когда впервые, хриплым полушёпотом она позвала:
— Ликандро! Серхио!
Развороченные куски обшивки, обломки кресел, колёса, куски пропеллера, множество мелких обломков… Дальше, на поляне, половина крыла. Рядом Даша увидела труп, сильно искалеченный. Лишь по одежде она поняла, что это Ликандро… Когда, через время, пришла в себя, решилась всё-таки поискать Серхио. Теплилась надежда: «А вдруг он жив, я ведь уцелела…» Но лишь до того, как под одним деревом увидела ногу в ботинке. Машинально, не успев себя удержать, подняла голову вверх: на ветвях висели куски человеческого тела — того, кто недавно был пилотом этого несчастного самолёта.
Как она вернулась в своему креслу, Даша не помнит. Села, зачем-то долго безуспешно пыталась пристегнуть себя ремнём, вдруг бросила это занятие и разрыдалась — горько, безутешно. И сама не заметила, как впала в полусон-полузабытьё. Очнулась, когда уже вечерело. И решила провести ночь здесь, в этом кресле. Но перед тем, как вновь заснуть, Даша всё обдумала. Итак, в самолёт попала молния, спутники её погибли. Как же она уцелела? Может быть, крылья самолёта спланировали при падении, притормозились о ветки высоких деревьев. А её кресло вышвырнуло взрывом, вырвало из самолёта. В кресле — мягкие подушки, здесь — мягкая почва… Возможно, так и было. Во всяком случае, она отделалась лишь переломом левой ключицы, ушибами. Это чудо! Но ещё большее чудо ей предстоит совершить самой — вырваться отсюда.
Она помнила, как Ликандро сказал о реке Рио-Бланка и тропиках, и диких зверях, которых, впрочем, можно и не встретить. До города оставалось полчаса лёту — далеко! Большую реку они миновали, но с высоты, в иллюминатор, Даша видела множество маленьких речек, пересекающих джунгли. По ним ей нужно будет выходить к Рио-Бланка, а уж там наверняка есть поселения.
— Не для того я таким чудом спаслась, чтоб дать себе погибнуть, — проговорила девушка вслух. — Как папа мне всегда говорил? «Никогда не теряй самообладание, не паникуй». Не буду паниковать!
Утром Дашу разбудил дождь. Это был настоящий ливень, промочивший её насквозь. Но через час-полтора появилось солнце, быстро согрело и высушило. Она начала собираться в поход. Сначала заложила кусками обшивки самолёта и сбитыми, разбросанными по земле ветвями тело Ликандро — на большее не хватило сил. Потом отыскала, к счастью, свой рюкзачок: там, помимо мелких вещей, лежала лёгкая куртка-плащовка, пачка печенья, пакет леденцов и два апельсина. Среди обломков нашла ещё большую пачку галет, пластиковую литровую бутылку минеральной воды. Наверное, в самолёте имелись и другие продукты — запас на непредвиденный случай. Но больше было невыносимо рыться в обломках, рядом с телами погибших. Сложив все находки в рюкзачок, Даша пристроила его на правом, здоровом плече, и пошла по джунглям.
При других обстоятельствах Даша, наверное, восхищённо смотрела бы на невиданную ею доныне роскошную и разнообразную девственную растительность, на великолепные деревья, окутанные лианами и массой других растений, спускающихся вниз причудливыми кружевами. Но теперь, когда она с трудом брела сквозь лесную чащу, джунгли виделись ей сплошным хаосом растений, стволов, гигантских корней, лиан и густого кустарника.
Сначала её напугала стайка обезьян, с визгом проскакавшая по верхушкам деревьев. Потом, прямо из-под ног, выскользнула громадная жаба с рогатыми придатками и чёрно-жёлтыми пятнами на коже. За ней появился целый отряд таких лягушек. Они прыгали, точно забавлялись, так высоко, что почти доставали ветки деревьев. Вот тогда Даша впервые улыбнулась и сказала вслух:
— Нет, это не чёрная пантера и не анаконда. Всё будет хорошо.
Она вообще решила почаще разговаривать вслух, потому что очень быстро почувствовала, что одна из самых больших опасностей в джунглях — одиночество.
Даже днём здесь солнечные лучи с трудом проникали сквозь густую завесу зелени. Когда же солнце закатилось — тьма наступила мгновенно. Днём Даша пыталась отдохнуть, прикорнуть под кустом, но москиты не дали ей этого. Сейчас же она утроилась на каком-то большом дереве, невысоко, в удобном круглом углублении. Думала, заснёт сразу. Но тёмный лес наполнился тысячами разных странных звуков, заставлявших её содрогаться. Раздавались свист и шипение, стон, рёв и мычание, и даже, как будто, лязг железа. Причём, звуки вдруг прекращались, ненадолго наступала тишина, а потом всё начиналось снова. По временам темноту пронизывали блестящие движущиеся искорки — светящиеся насекомые, поняла девушка. И заснула, наконец, сама не заметив как. А утром её разбудил новый концерт — щебет множества зелёно-бирюзовых попугайчиков…