…Вырвавшись из кабинета психологини, она сперва помчалась домой и вновь принялась лихорадочно собирать полуразобранный Валерин чемодан. Но тут же вспомнила удар всем телом в железную дверь за спиной; удар, от которого известка с потолка посыпалась — нет, без толку менять замки, Валера высадит дверь или окно, он же, кажется, не в шутку верит, что он полуволк. Нет, нужно уходить самой. Она вывалила содержимое чемодана на кровать и начала бросать в клетчатую утробу собственные вещи, выдергивая из шкафа все подряд. Вскоре поняла: не успеет. Тут же подумала: и не надо. Белье, деньги, документы — вот самое главное. Остальное можно забрать потом.
Сначала она отправилась к маме. Той не было дома — видимо, вышла на рынок. Таня оставила у неё чемодан, написала записку — мол, уходит от Валеры — и… пошла на работу. В конце концов, она выговорила себе освобождение только на полдня.
И вот сейчас, окруженная галдящей мелюзгой, она вновь и вновь говорила себе: нет, я ухожу от него не потому, что он болен. Я ухожу потому, что он врал мне. Врал несколько лет, а когда решил открыться — то все равно не сказал правды, выдумал глупость какую-то… В тот момент, когда Валера начал изображать зверя и так нелепо рычать, Таня не на шутку испугалась тем страхом, который в людях возбуждает внезапное проявление душевного нездоровья. Но сейчас ей было стыдно: выходит, пока врал и деньги в дом нес — был хорош, а как выяснилось, что в голове у него непорядок, так сразу стал плох? Ну да, врал — но, положа руку на сердце, сама она сумела бы в такой ситуации сохранять честность? Да, небось, врала бы похлеще… Врала бы, чтоб не потерять его, потому что…
…Потому что она же любит его, да…
И потом, в словах психологини что-то было. Оборотень — это как-то уж слишком в лоб вранье, хотели бы обмануть — сумели бы напустить тумана побольше. Может, так её плавно подводят к мысли, что Валера страдает раздвоением личности, воображает себя волком? Ну что ж, это ведь у него никак не проявляется, кроме ночей полнолуния. С этим можно жить, она ведь жила, пока не знала. Зато не алкоголик, не наркоман, не маньяк… Ну, побегает по дому голым раз в месяц, что в этом страшного — как будто она его голым не видела…
Надо все-таки встретиться, надо договорить… И когда Валера в очередной раз позвонил, она не стала отклонять звонок, а ответила.
— Ты где? — спросил он сразу.
Ему даже в голову не пришло, что она может пойти на работу. Смешной.
— Тебе не нужно это знать, — суровым голосом ответила она.
— Таня… Танечка, нам очень-очень нужно поговорить.
— Я сейчас не могу. Приходи в половине седьмого в сквер за кинотеатром, где трамвайное кольцо.
— А раньше — никак?
— Нет.
— Хорошо, я буду… Только, Таня, ты если что — сразу звони мне, хорошо? Сразу же.
— Если — что?
— Что угодно. Неважно.
— Ладно, пока, — она отключилась, положив телефон в карман.
И тут её словно холодной водой окатили. Чувство было, словно кто-то пристально смотрит ей в спину.
Она повернулась к забору и увидела незнакомого мужчину. Он стоял, подпирая дерево, на другой стороне пешеходной дорожки, проходившей мимо забора детсада. И смотрел на неё как-то странно. Пристально, словно изучал. Уличные приставалы так не смотрят, они ищут контакта глазами. А этот его специально не искал, но и взгляда не отвел, когда Татьяна посмотрела в упор. Улыбнулся и сделал рукой движение у головы, словно хотел отдать честь, но тут же передумал. И продолжал стоять, смотреть, не переменяя позы.
Лицо у него было… вот ведь, обычное самое лицо, а все-таки какое-то неприятное. Недоброе. Словно он пустой изнутри.
Настроение мгновенно испортилось. Таня, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, позвала:
— Дети! Дети! Идем в группу! Построились, давайте!
— А почему? — задал вопрос щекастый Петя, заслуженный почемучка. Таня вздохнула:
— Дождик будет. Идем.
— Татьяна Иванна, а почему тот дядя на нас смотрит? — вопросил Петя, заметивший мужчину. Таня вздрогнула. Мужчина, услышав громогласный вопрос малыша, отлип от тополя и неторопливо пошел по дорожке прочь.
— Не знаю, Петя. Может, просто решил постоять отдохнуть, — Таня подняла корзинку с игрушками, куда дети уже ссыпали все мячики, ведерки и совочки. — Идемте. Я почитаю вам сказку.
— А какую? — спросил кто-то из девочек.
— Про Красную Шапочку, — механически ответила Таня.
— Да ну-у, — разочарованно протянул Петя. — Я её и так знаю. Там в конце пришел охотник и освободил бабушку и Шапочку.