Медленно, стараясь не поворачиваться спиной к глухо шелестящим веткам, он пятясь выбрался на тропинку к девушке. Та, плотно обхватившись руками, мелко дрожала.
– Что ты там увидел? Не ходи туда больше! – голос был уже на гране истерики и капитан, придав лицу безразличное выражение поспешил успокоить её.
– Там никого нет…
Тамара, не слушая, прижалась к нему:
– Не отходи от меня, пожалуйста! Я очень боюсь, – и Константин ощутил её тело, жгущее жаром даже через платье.
«Она без лифчика…» – полуобнимая девушку, он словно невзначай уже несколько раз коснулся груди, бесстыдно вывалившейся из прорехи платья. Не в силах убрать ладонь, он нашёл её губы и судорожные всхлипывания перешли в лёгкий шёпот.
– Не уходи больше… не оставляй… одну…
А потом и совсем затихли.
Он уже беззастенчиво мял её внушительную грудь, теребил, перебирая между пальцев быстро отвердевший сосок. Губы её совсем ещё безвольные, но уже необыкновенно сладкие легко раскрылись, и только тихий треск за спиной, шагах в десяти, как раз за тем кустом, где капитан только что видел чужой след, выдернул его из этой убаюкивающей истомы.
Отодвинув тихо всхлипнувшую женщину, он вгляделся в темноту и опять ничего не увидев, настойчиво потянул за собой обессиленную руку Тамары.
– Пойдём отсюда.
– Ты не бросишь меня?..
– Нет. Сейчас я отведу тебя домой, а утром вернусь… – но он сам уже не верил своим словам. Оставлять её даже на несколько часов не хотелось. Ничего дома за ночь не случится. Днём позвонит жене и всё объяснит, насчёт введения особого положения. Даже недавно ещё такая желанная блондинка Ирочка отодвинулась куда-то в тень. Тёплая, мягкая и одновременно тяжёлая грудь грела его пальцы, которые он якобы невзначай запустил в длинную прореху на боку.
– Не бойся. Я же рядом. С тобой ничего больше не случится.
– Скажи мне правду. Что ты там увидел? Он идёт за нами?..
Тамара словно не чувствовала жадных пальцев на опять обнажившейся груди. И это таило в себе определённый намёк, придавая этим любознательным пальцам всё большую смелость.
– Если ты оставишь меня, он опять нападёт. Я это знаю…
– Не оставлю, не оставлю. Не переживай, – уткнувшись носом в волосы, вдыхая их лесной запах, он не сводил глаз с опасной стороны и уже понимал, что домой он сегодня точно не попадёт. И дело тут не только в смертельной опасности, угрожавшей этой доверившейся ему молодой женщине. Рука его от груди спустилась ниже и уже почувствовала её упругий, по-спортивному накаченный гладкий живот, и пелена дикого желания опять начала туманить взор.
Оторвался он от неё с огромным трудом. Ветер усилился и деревья с кустами громко зашелестели необлетевшими листьями, скрывая остальные звуки. Несколько раз скрипнул какой-то иссохший ствол и это привело расслабившегося полицейского в чувство. Константин сам поправил на девушке сбившееся под его руками платье, и прикрыл, быстро покрывшуюся мурашками грудь.
– Идём. Нам нужно выбраться с этого оврага на свет и сообщить дежурному, а там поговорим, что делать дальше.
– Ты останешься со мной?! – в голосе Тамары звучал такой неприкрытый страх, что капитан интуитивно принял мужественную почти ковбойскую стойку, и едва по-киношному не передёрнул затвор.
– Решим… если нам всё равно возвращаться сюда утром, то было бы логичным держаться до этого времени вместе.
Он иногда оборачивался, но ничего опасного не заметил. А когда захламлённый пустырь кончился и впереди появилась освещённая улица, поднял флажок предохранителя и убрал пистолет в кобуру.
Тамара тоже перестала дрожать и ежеминутно оглядываться. Довольно толково она объяснила, как пройти к её дому, и вскоре они подошли к району частной застройки.
– У тебя свой дом?
– Достался от тёти. Теперь вот жду, когда снесут и разменяют на квартиру в новостройке.
– Ну, это может быть ещё нескоро. Сначала, я слышал, собираются застраивать противоположную часть пустыря.
Они свернули на узкую длинную улицу. Единственный фонарь освещал её лишь в самом начале. Хотя полной темноты здесь не было. Свет из окон, в основном одноэтажных домов всё равно пробивался даже через высокие заборы. А уж если попадались освещённые вторые этажи, то по хорошо утрамбованной щебёночной дороге идти становилось совсем удобно.
– Тебе не страшно здесь жить одной?
Тамара повернула голову, и он увидел её настороженные глаза.
– Вообще-то есть немного. А почему ты спрашиваешь?
После лесных, вполне себе откровенных переживаний, они, как-то не сговариваясь, незаметно перешли «на ты».