Когда тело было вынесено, Никита со своей спутницей присел за один из столиков и не без наслаждения стал посматривать на дочь хозяина, которая накрывала на стол. Не очень высокая стройная девушка с роскошными русыми волосами и большими глазами цвета морской глади. Вопреки расхожему мнению эта самая гладь не всегда голубая или синяя. Зачастую она именно изумрудного цвета, особенно у берегов, когда они представляют собой покрытые лесами холмы.
Девушка принесла сначала две тарелки с первым блюдом, похожим на суп харчо и поинтересовалась у Никита чего тот хочет выпить.
— А что вы можете посоветовать? — спросил он в ответ, боясь не угадать с местным ассортиментом напитков.
Девушка мило улыбнулась и предложила белое ханкийское вино, которое по её словам было самым лучшим в западной части королевства Тирон. Никита спорить не стал и попросил принести себе один бокал ханкийского и что-нибудь не алкогольное своей спутнице. К алкоголю он особой симпатии не питал, но отказать не решился, боясь, что девушка посчитает его мальчишкой. Дочь хозяина улыбнулась и поспешила обратно к стойке своей летящей походкой и он невольно засмотрелся на её тонкую талию, мягко переходящую в аккуратную попку. Однако налюбоваться помешал взгляд отца, который Никита заметил, когда девушка легко проскочила сквозь небольшой проход в стойке. Не сказать, чтобы он был суров или даже просто строг, но и особой радости в нём не читалось.
Слегка сконфузившись, Никита взял глубокую деревянную ложку и, склонившись над тарелкой, зачерпнул. Суп действительно напоминал харчо, приправ в него наложили от души. Поэтому съесть весь он даже не попытался. Проглотил всего четыре ложки и отодвинул тарелку. А вот Айка уминала это «горючее» за обе щёки, которые от острых специй у неё разгорелись. Шмыгнув носом, она взяла ещё один кусочек хлеба и посмотрела на Никиту.
— А вы их сильно побили? — спросила она и откусила чуть ли не половину.
— Не очень, — ответил Никита, взглянув на дочь хозяина, которая возвращалась с двумя тарелками и бокалами. Девушка нравилась ему всё больше и больше, но одновременно с этим он ни на что не рассчитывал. Сейчас они поедят и уйдут, какие тут могут быть отношения? Да и возможно…
— А маги могут иметь связь с простыми девушками? — спросил он у Мурганда, который с момента драки ещё ни разу не проявил себя.
— Вот я удивляюсь, — ученик хмыкнул. — И с чего это наше оборотневое величество решило, что он маг? Маг — это я, а ты… Ты…
— На вопрос ответь и достаточно, — спокойно перебил Никита.
— Да как хочешь. А вообще, многие маги по этому вопросу даже аскезу практикуют. Воздержание позволяет лучше владеть магическими потоками.
— Многие, но не все, я правильно понял? — спросил Никита, улыбнувшись приближавшейся девушке. Нет, там на Земле он бы на такое не решился, зная, что в ответ получит лишь усмешку. Но здесь он был, без всяких преувеличений, красавчик, и предсказуемо получил в ответ такую же улыбку. Видимо, обеспокоенный такой ситуацией отец юной миловидной особы, хрипло кашлянув, и сам решил выбраться из-за стойки. Протиснувшись боком в проём, он торопливо зашагал к столику, переваливаясь, как медведь.
— Господин маг, — подойдя, и тем самым не дав Никите спросить у красавицы имя, обратился он. — Разрешите присесть за ваш стол и поговорить о кое-каких вещах.
— Присаживайтесь, — ответил Никита, скрывая недовольство. Девушка при отце то же не стала флиртовать. Она быстро переставила тарелки и бокалы с подноса на стол и поспешила удалиться.
— Тут такое дело, — конфузясь, начал он, глядя на столешницу. — Вам господин маг, конечно же, огромное спасибо, что проучили этих оболтусов. Но боязно мне, что они пакость мне теперь устроят. Или таверну подожгут, или дочери теперь прохода давать не будут. Отец этого Антура он в нашей деревни и бог и дьявол в одном лице, всё в его руках. Захочет, так и душу загубить может, и невинную даже. И невинную с большей охотцей, как мне сдаётся. Не нравятся таким, как он, невинные. Эх, крепок мужик задним умом. Надо было мне остановить вас, попросить не вмешиваться…
— Я намекнул ему, чтобы он вёл себя смирно, — не дал продолжить хозяину таверны Никита. — Сказал, что вашу таверну берёт под своё крыло один магический орден…
— Оно-то хорошо, господин маг, да вот с обиды-то и на орден плюнуть можно. Отомстить, а там гори оно всё синим пламенем.
— Ну разве, что сынок на такое отважится, — разговор начинал Никите не нравиться. Да, он сам недавно подумал, что возможно оказал медвежью услугу, но одно дело, когда думаешь об этом, а другое, когда тебе говорят в лицо. Что ж ему теперь, идти извиняться перед этими уродами и просить их не жечь таверну и не насиловать дочь её владельца? Разумеется, такого делать он не станет. — А вот купец вряд ли. У него же здесь всё хорошо, зачем ему иметь проблемы с орденом? Лучше ведь оставаться богом и дьяволом, чем вдруг стать горсткой пепла, когда сюда придут маги, чтобы разобраться. Я прав?