Я не запомнил, кто из наших многочисленных знакомых первым вспомнил про этот храм. Кажется, кто-то из подружек сестер… потом оказалось, что про него слышали еще трое-четверо… потом один из сослуживцев Зорина отправился, как он выразился «на регонсценировку» и вернулся, прямо-таки подпрыгивая на ковре от восторга. Золотое место, сказал он, самое то! И батюшка там замечательный, добавил он, не уточнив, правда, чем именно.
Золота здесь и впрямь было в избытке – им лучились колосящиеся от горизонта до горизонта хлебные поля и ослепительно сияли рвущиеся ввысь купола. Храм стоял на холме, а вокруг, сколько хватало глаз, не было ни то что иного человеческого жилья, но даже деревца. И тишина… которая нарушилась хриплыми звуками «Владимирского централа», раздавшимися из вшитого в белый персидский ковер эфирника.
– Убейте шарманку! – свистящим шепотом потребовал Шар.
Его команду бросились выполнять сразу трое, в результате чего на ковре образовалась небольшая куча-мала. Эфирник обиженно пискнул и замолк.
– Ну где же они? – Зорин в очередной – кажется, третий за последнюю минуту – раз нервно поправил фрак. – Время ведь…
– Должны вот-вот быть, – спокойно сказал я. – В конце концов, для невесты опоздать на собственную свадьбу – тоже традиция. И, кстати…
– Летят!
В указанном Аоэллином направлении лично я видел лишь несколько черных пятнышек, отличить которые от кружащихся над полями птиц был решительно неспособен. Но… нет зрения острее, чем у эльфа.
– Ну что? – повернулся я к Валентину. – Пора определятся.
– Несерьезно как-то, – жалобно сказал Зорин. – Может, все-таки попросим дам выбрать?
– Дамы уже свалили этот выбор на нас, – напомнил я. – Так что давайте, выбирайте.
– Нет уж, – решительно сказал Зорин, доставая кошелек. – Это вы выбирайте.
– Решка!
Серебряный диск крутанулся в воздухе, рассыпая вокруг острые лучики и исчез, прихлопнутый ладонью.
– Ну?
Зорин медленно поднял руку.
– Повезло, – констатировал он, глядя на ехидно изогнувшийся носик единицы. – Что ж, зато у вас будет возможность научиться на наших ошибках.
– Не волнуйтесь, мы непременно изыщем возможность наделать своих, – церемонно произнес я, после чего мы дружно рассмеялись.
– Главное – не перепутай, – прошептал Шар, становясь за моим плечом. – Твоя невеста – та, что держит в руках букет с фиалками.
– Ты бы лучше о себе подумал, – так же шепотом отозвался я. – Как-никак сорок минут на ногах… свидетель.
– Я тебе уже три раза объяснял. Левитирующее заклинание…
– Молчу-молчу-молчу.
Черный, с ярко-рыжими разводами спортивный коврик лихо заложил вираж вокруг купола, ухнул вниз, выровнявшись у самой земли, плавно подплыл к ступеньками и замер.
Зорин наградил довольно ухмыляющегося Макса злобным взглядом и шагнул вперед, протягивая руку. Я поступил проще – оббежал вокруг ковра и получил свою часть фамильного сокровища Валевич прямиком в объятья.
– Только не урони! – предупредил кто-то сзади.
Маринка откинула вуаль – личико у неё не слишком отличалось по цвету от платья и я решил, что непременно присоединюсь к Зорину, когда он будет читать Макс лекцию по основам пилотажа – притянула мою голову к своей и на следующие полминуты мы с моей суженой выпали из окружающего мира. Обратно нас вернуло деликатное покашливание Шара.
– Дорогие, кхе-кхе, молодые…
– Идем-идем, – пробормотал я, возвращая свою невесту в более подходящее для ходьбы положение. Взамен мне была оставлена ладонь – и счастливая улыбка.
Внутри храм оказался неожиданно просторным. Казалось, он наполнен воздухом и светом – дурацкое определение, но именно эти слова родились у меня, когда я поднял глаза, пытаясь разглядеть купол, вознесенный строителями на несколько десятков саженей.
Затем мой взгляд скользнул ниже, по увешанным образами стенам. Эти иконы не защищала магия – храм был до-раешных времен. Пусть так – зато среди взиравших с потемневших досок не было лихих парней с большой дороге, в одночасье оказавшихся борцами за святое дело.
Тихо скрипнули царские врата.
Однако! Признаться, в этом древнем храме я больше ожидал узреть благообразного старичка, сгорбившегося под тяжестью праздничного облачения – однако порывистые движения и перечеркнувший щеку шрам наводили на мысль что молодому – вряд ли больше тридцати – батюшке была больше привычна тяжесть кольчуги, а возложенным на алтарь крестом он отгонял нечистого отнюдь не только от молодоженов.
Когда же он начал читать молитву, я еще больше утвердился в этом мнении. Ничуть не похоже на привычное невнятное бормотание – чистый, сильный голос, как раз подходящий, дабы перекрывать грохот боя.
Так и хочется спросить: «В каком полку служили?»
Задумавшись, я пропустил и молитву, и молитвословия и очнулся лишь когда взявший золотое кольцо священник вторично объявил:
– Обручается раб Божий Валентин рабе Божией Арине.
Забавно – я только сейчас понял, почему обручальные кольца надеваются на правую руку. А ведь так просто – этой рукой люди приносят крестное знамение. Жених и невеста принимают эти кольца как священный залог и знак нерушимости супружеского союза. Оттого и эти многократные вопросы – при обручении, при венчании. Лишь после них начинается собственно таинство – освящение супружества Божественной благодатью.
– Благословенно Царство…
Красивая они пара – Валя с Аринкой, подумал я, глядя как бережно принимает Зорин чашу с вином. Повезло им… ну да нам с Мариной повезло не меньше.
В конце концов – спасителям мира полагается награда, не так ли?