– И сосёте из них деньги каждый день.
Вай, какая обличительница, уже и прокурорские нотки в голосе прорезались. Тебе самой позволь присосаться, тоже денег насосешь мешок.
– Я сейчас зарыдаю от сочувствия. Но только социально слабым пользователям это удовольствие оплачивается государством, согласно закону об «Обеспечении виртуальных зрелищ», и различными НПО, вроде «Общества по борьбе с реальностью». Между прочим, у нас половина доходов из-за рубежа идет. Наш «Цифроимператор Ци» неплохо зашел на китайский рынок. Мы сделали движок для индийского сериала «ВРамаяна», в который влез с головой английский премьер-министр Вимана Сингх, и, судя, по слухам, не вернулся.
– И для Америки что-нибудь сделали, наверное?
Подначивает, что ли? А я перед ней распинаюсь, шаркая ножками.
– Для заокеанских инвесторов мы создали заоблачный сервис «Параллельные миры». Человек исполняет в автоматическом режиме, то есть бессознательно, все обычные дела, ест, ходит в магазин, на горшок, и в это же время ему представляется, что он герой, сражающийся со злодеями и любящий красавиц. Благодаря чему у нас появились деньги, чтобы распространить этот сервис и на нашу страну.
– А вы точно богатенький, – совсем без обличительного тона произнесла рыжая.
– А вы, похоже, угомонились и поняли, что если не мы, тогда другие. На Земле около девяти миллиардов людей, которым никакая реальность не катит, в ней не хватает пикселей, в ней ничего нельзя добиться, потому что просто работать негде. Андроиды и прочие полезные автоматы не только производят другие автоматы, но и вытирают задницы старичью и воспитывают малолеток, что было раньше прибежищем хоть как-то оплачиваемой рабочей силы…
В этот момент – а мы как раз сворачивали – дрон-подлюка, вынырнув откуда-то сверху, оказался прямо перед передним стеклом моей машины и брызнул мне в зрачки струйками едкого света. Руки мои дернулись, я понял, что не вписываюсь в поворот и левые колеса оторвались от дорожного полотна. Потом удар и оглушительный скрежет бортом о раздолбанный асфальт. Подушка безопасности втиснула меня в спинку кресла. С минуту мне казалось, что не могу дышать. Притом меня это не слишком беспокоило, тело чувствовалось не совсем моим. Окружающий мир стал плоским, как экран, словно отделился от меня. А время потеряло нормальный ход, образуя какие-то завитки.
3. Гостья
Когда пришел в себя, левая дверца была сверху, как люк у танка; машина уютно расположилась на правом боку. И заткнувшийся борт-пилот стал, в самом деле, ведром с железками. Попутчицы в кабине не было. Вместе с ней исчезли мобильник и бумажник, нет ни в карманах, ни в кабине. Я отстегнул ремень, прилично ударился головой о правую дверцу, и пару минут спустя, чувствуя тошноту, стал выбираться через импровизированный люк. На свежем воздухе, под дождем, тошнота ушла, но теперь каждый вздох отдавался болью в ребрах, а каждое движение головы – чугунной тяжестью в затылке.
Под свинцовым небом было совсем мокро и сумрачно. Какая-то машина пронеслась по дороге, обдав брызгами, и не подумала остановиться. Нехороший это район, и все стараются пролететь его на полной скорости, чтобы не получить кастетом в торец или заточкой в ухо.
А строения неподалеку я узнал. В допотопные времена – научно-производственное объединение из системы советского «Запмаша». Тут мой папаша трудился. Когда пришла «свабода», строения поделили меж собой десятка три фирмочек. Научно-производственная деятельность у них вскоре накрылась медным тазом и здесь остались только какие-то магазинчики. Но, в конце концов, местный криминал сожрал и эту мелкую живность. Так что сейчас всё стоит пусто-голо и никакого инвестора сюда не заманишь самым расчудесным бизнес-планом.
Я сделал несколько шагов по сырой серой траве, прошел по рухнувшему забору. Прямо передо мной было приземистое мрачное здание цеха. Угадать, заброшенное или еще имитирующее активность, было невозможно. Асфальтовая дорога, ведущая к нему, давно разбита и заросла бурьяном, который доламывает покрытие. Но около самого входа как будто подметено. И в урне вроде свежие хабарики. Возможно, внутри сидит существо, у которого можно будет выпросить телефон.
Я прошел по коридору, слегка подкрашенному светом одинокой неоновой лампы. Большинство дверей не закрыты, но за ними только грязь и запустение, там и сям кучки окаменевшего говна, указывающие на стоянки первобытных людей, то есть бомжей.
Может, на втором этаже кто-то есть? Я поднялся по дряхлой лестнице, явно угрожающей рухнуть подо мной и унести прямиком в тартар. А на втором вспомнил, что бывал тут уже. Когда в школе учился, точнее, изображал учебу. На первом этаже было опытное производство, на втором конструкторы штаны протирали, плюс бюро технических переводов.