Но когда мы спустились в подъезд, я переключилась на другие чувства. Было шумно и, как говорится, царил настоящий ад. Отец Макса ругался. Мама Макса кричала: «Порезали ребёнка!» Соседи обсуждали, почему и что произошло. Только врач Андрей Антонович (он живёт в нашем доме, и его зовут в серьёзных случаях до приезда «скорой») пытался весь этот гам перекричать:
— Никто его не резал, рана колотая. Где это случилось?
Отец Макса заметил нас и тут же схватил за руки:
— Вы были на крыше? Что случилось, вы видели?
— Там было темно, — сказал Гена. — Мы искали кота. — Он предъявил Ричарда Фаренгейта.
И мы принялись говорить всё так, как придумала я.
— Понятно, — перебил нас отец Макса. — В темноте он по-идиотски напоролся на прутья.
— Это не прут, — слабым голосом ответил Макс. — Там были такие… с крыльями и клювами.
Я похолодела.
— Бредит от кровопотери, — сказал врач. — Если он напоролся на прут, пусть введут парню противостолбнячную сыворотку.
Тут приехала «скорая», Макса увезли. И все разбрелись, оживлённо обсуждая происшествие. Я тоже ушла в свой подъезд.
А Гена на лестнице натолкнулся на своих родителей, которые уже были в курсе дела, но хотели знать подробности. Отбарабанив им сказочку о летучих мышах и прутьях, он заявил, что хочет есть и спать. Это лучший способ отвлечь наших мам от ненужных разговоров!
Так мы скрыли происшествие.
Но сами очень волновались.
Бедный Генка всю ночь просыпался. Ему снились окровавленные клювы и летучие мыши размером с большой самолёт. А когда он открывал глаза, то в лунном свете видел, что и Ричард Фаренгейт беспокойно ёрзает на своём тюфячке. Иногда кот даже тихонько мяукал. Наверное, он снились ему мощное рычание и полёты со свитой грифонов.
В конце концов, мама Генки вошла в комнату и спросила:
— Ты заболел?
И Генке пришлось врать, что его кусают комары, а кот объелся.
К счастью, она поверила.
Что снилось мне, не помню. Я спала, как убитая. И всё-таки казалось, что сквозь сон слышу собственное пение, от которого меня начинало трясти. Хорошо, что родители и бабушка были на даче, и мне не пришлось, как Генке, притворяться.
Но с цепочкой что-то нужно было решать!
Глава 4. КТО ХОДИТ ПРОТИВ ЧАСОВОЙ СТРЕЛКИ?
По пути в гимназию и на уроках я все обдумала. Хотя Гене всего одиннадцать, но человек он разумный. И я рискнула ему всё рассказать и посоветоваться, что делать с волшебной вещью.
Для разговора я потащила его подальше от дома, в парк, и мы заняли самую уединенную скамейку. Потом я рассказала о своих превращениях и наших с Ричардом Фаренгейтом приключениях. Гена слушал, раскрыв рот.
— Ну и дела! — повторял он. — Вот это да! Ты уверена?
— Понимаешь, с горжеткой я ещё сомневалась. Ну, мало ли: потеряла сознание, или мне почудилось. Но грифонов ты видел. И видел превращение оборотня в своего котика.
— Грифоны. Вот это да! Я и не знал, что они существуют!
— Не знаю, точно ли грифоны, — призналась я. — Но очень напоминают. А кот был настоящим котогрифоном. Только на Земле нет грифонов!
Сегодня, почти сутки спустя, мне уже хотелось верить, что это был какой-то сон. Но Гена всегда отличался смелостью. Вот и сейчас он фыркнул:
— Вот еще! Грифонов и котогрифонов с кошачьими мордочками во лбу не существует, да? И лисиц с человеческими лицами вместо морды? А где же ты вчера пропадала? И кого я видел на крыше? И кто клюнул Макса так, что его забрала «скорая»?
Я вздохнула:
— Знаешь, такое бывает только в сказках. Но приходится поверить, что мы нашли магическую вещь. Интересно, где и у кого её украла сорока?
— Наверное, стащила у волшебника. Вот здорово!
— Ничего хорошего.
— Почему?
Я достала цепочку с платиновой птицей из кармана:
— У меня вроде бы получается этой магической вещью управлять. Если подвеску передвинуть влево по цепочке — обращаешься, если вправо — становишься собой. Но это не просто превращение, в нем участвует и какая-нибудь вещь.
— Молодец, научилась!
— Теперь и ты знаешь. Но нашли мы это на свою голову.
— Почему? Это же очень интересно, — возразил Гена.
— Пойми, эта штука ужасно непредсказуемая! Что она сотворит в следующий раз? Поэтому я и попросила тебя соврать отцу Макса. Макс мог догадаться о чём-то и отнять цепочку. С ним одним справиться можно. А его дружки?