"А я бы не отказался сейчас от гребцов", – подумал про себя Илья и с надеждой покосился на одинокую мачту – когда же на ней поднимут парус?
Когда грубое полотнище, наконец, заплескалось на ветру и гребцы получили столь желанный им перерыв, Илья откинулся к борту и с жадностью опустошил едва не половину меха с водой.
Подошёл Одиссей. Илья слушал его вполуха. Кажется, царь Итаки был вполне удовлетворен молчанием Ильи, потому как удалился он в приподнятом настроении. Зато Ян нахмурился и тихо сказал:
– Как-то странно всё это.
– Что именно?
– Что мы идем вверх по Дарданелле, в сторону Пропонтиады, а не на юг.
– В какую сторону мы идем?
– Пропонтиады, – повторил Ян с выражением задумчивости и некоторой озабоченности на всегда таком добродушном круглом лице. Встретил непонимающий взгляд Ильи и пояснил: – Мёртвое море так называется, Ахилл ты недоделанный.
– Может, там остались еще неразграбленные поселения? – предположил Илья.
– Да нет, вряд ли. Греки традиционно предпочитали ездить мародерствовать на юг, там от фракийцев подальше, им спокойнее.
Илье было всё равно. Он блаженствовал, прикрыв глаза и наслаждаясь мерным покачиванием судна. Ян тоже молчал, что-то обдумывая, и обводил горизонт пристальным взглядом. За то короткое время, что он провел у Трои, его лицо загорело еще сильнее, отчего короткие волосы казались совершенно белыми, а прищуренные глаза в свете яркого солнца стали прозрачными.
– Видимо, неспроста Одиссей зазвал тебя с собой, – подвел Ян итог своим размышлениям, – Что-то у нашего хитреца на уме. Что-то б ольшее, чем простой грабеж прибрежного поселка.
– Не грабеж, а продразверстка, – усмехнулся Илья и, перегнувшись через низкий борт, зачерпнул прохладной воды и с удовольствием плеснул себе в лицо, которое по-прежнему ощущалось распухшим и онемевшим после изнурительных косметических процедур.
– Если местные не успеют сбежать, ты поглядишь, что там греки творить будут, и поймешь, что продовольствие – это частенько просто удобный предлог поразбойничать, – спокойно возразил Ян.
– Но ведь им на самом деле продовольствие необходимо.
– Необходимо. Но ты уж поверь мне, одной только провизией дело не ограничится, если только все население не разбежится.
– Что, доводилось тебе?..
Ян кивнул.
– А зачем же тогда ты сказал, что отправиться в это плаванье – неплохая идея? – возмутился Илья.
– Да потому, что Агамемнон ведь не маленький обиженный ребенок, он за пережитое унижение и отомстить может. Мало ли способов избавиться от ненужного человека? Не обязательно вызывать его на поединок, достаточно улучить нужный момент в гуще битвы. Или подсыпать яда в воду. Так что пока он пар не выпустит, тебе и впрямь безопаснее быть от него подальше.
– Вот и разрешили бы мне в Москву вернуться, – проворчал Илья вполголоса.
Однако ворчал он скорее по привычке. Нельзя сказать, чтобы он чувствовал себя совершенно спокойно в греческом лагере, но в любом случае он больше не был так насторожен, как в самом начале. Пожалуй, отчасти даже привык пожинать плоды, которые приносила репутация Ахилла. И, может быть, зря – от этого ослабевала бдительность. Ахилла не трогали, потому что боялись. Но если у одних страх вызывает уважение, то у других – ненависть. И от последних можно ждать чего угодно.
Одиссей что-то прокричал, стоя на носу. Илья не разобрал и повернулся к Яну.
– Он сказал, что мы поедем к побережью у Сеста. Это город такой, через пролив от Трои. Говорит, при таком ветре к вечеру прибудем.
– А этот Сест – большой город, не знаешь? Ну, по нынешним меркам.
– Приличный.
– И что же – мы с тремя сотнями его атаковать будем? – нахмурился Илья.
– Одиссей меньше всего похож на самоубийцу. Скорее всего, мы высадимся у какого-нибудь небольшого поселка неподалеку. Нагрузим корабль – и обратно. Может, даже и мечи не пригодятся.
Илья про себя понадеялся, что именно так оно и будет. Он предпочел бы таскать туши скота и тюки с зерном, чем вынимать лишний раз меч, и уж тем более использовать его против перепуганных мирных жителей.
Солнце уже заметно склонилось к горизонту, когда Одиссей вдруг распорядился отправить четыре корабля вперед, а на оставшихся двух спустить паруса.
– Зачем это ему, интересно?
Илья не сразу сообразил, что задал вопрос вслух.
– Понятия не имею, – отозвался Ян, настороженно оглядывая горизонт, – Но выяснить не помешает.
Илья кивнул и нехотя направился к носу пентеконтора, где стоял Одиссей.
– Зачем ты их отправил вперед?
Царь Итаки вздрогнул – он не заметил, как Илья к нему подошел. Но взял себя в руки мгновенно. Улыбнулся отточенной улыбкой прожжённого политика:
– Мы не очень хорошо эти места знаем, потому только разумно будет вперед несколько кораблей выслать. Разведать.
– А зачем четыре? Лучше один.
– Ну как же – один! – всплеснул руками Одиссей, – А если засада там? Не сможет один корабль отбиться!
– Откуда там засада?
– Откуда? – Одиссей, похоже, вовсе не рассчитывал на то, что Ахилл окажется таким дотошным и разговорчивым, – Нас ведь издалека заметить могли.
Илья много чего мог бы сказать по поводу этого маловразумительного объяснения. Жаль только, языковые возможности не позволяли. Приходилось обходиться имеющимся в запасе немногочисленным арсеналом слов и выражений и заходить в атаку с другой стороны:
– Зачем парус спустил?
– Мы ждем, когда остальные вернутся.
– Почему мы пошли к Сесту? Почему не на юг?
Вот тут Одиссей действительно забеспокоился и принялся теребить край туники. Хитрые глазки забегали, брови сошлись на переносице, отчего нос словно бы больше выдался вперед и сильнее заострился.
"Э, а не назначена ли у нашего хитреца с кем-нибудь встреча? Такая, где не нужны лишние свидетели? А я ему тогда зачем? – подумал Илья, глядя на всполошившегося Одиссея. – Может, он контрабандой промышляет? Да нет, не похоже – под палубой пусто, значит, и продавать ему нечего".
– Понимаешь, Ахилл, – наконец собрался с мыслями царь Итаки, – Поселки к югу от Трои опустеют скоро, и нам раньше или позже придется новые места искать, откуда брать еду. И вынужден кто-то будет исследовать их в первый раз, – голос Одиссея звучал все уверенней, по мере того, как он чувствовал, что твердая почва снова появляется у него под ногами, – Я всей душой о благе нашей великой кампании переживаю и сделать хочу все, что в моих скромных силах, чтобы победу обеспечить. Потому я готов рискнуть и лично на незнакомые берега выйти, смело взглянуть всем подстерегающим опасностям в лицо и с ними разделаться.
Царь искусно управлял своим голосом – то он едва не дрожал от затаенной, сдержанной силы, то опускался до трагического полушепота, то взлетал над узким кораблем и устремлялся прямо ввысь, то тихой пеленой стелился над волнами. Пропускавший мимо ушей половину витиеватых оборотов, Илья быстро огляделся и увидел, что неискушенных греков красноречие Одиссея ввело едва ли не в гипнотическое состояние. Они слушали его, раскрыв рты и, похоже, уже и сами верили в великую цель, ради которой пустились в опасное плавание – хотя какие уж тут опасности?
– Неведомые испытания поджидать нас могут на новом берегу, но что такое риск, когда ярким солнцем выше него горит великая победа над неприступной Троей и всем его героям бессмертная слава? Я готов на все, чтобы нашу великую миссию выполнить!