Илья, тем временем, попытался осторожно выглянуть из-под щита и тут же отдернул голову, а совсем рядом с ним в песок глубоко вонзилось птичье перо – темно-серое, с зеленоватым отливом, длиной с полруки взрослого человека
– Пока они не улетят, лучше не высовываться.
– Да я уж понял. Кстати, ты рассказ про птичек так и не закончил – что с ними случилось дальше?
– Ах, да, птички. Птички перелетели на ПМЖ куда-то ближе к Черному морю. В районе Трои они появлялись регулярно, вроде как сезонная миграция, и кому-то пришла в голову замечательная идея изловить как можно больше стимфалийских птиц и устроить из них летучий отряд. Полагаю, рассуждали, что убить, может, и не убьют, но беспорядок в ряды противника своими перьями точно внесут. Как троянцы их дрессируют – ума не приложу, но знаю только, что после налета птицы и впрямь возвращаются в Трою. Может, это объясняется тем, что стимфалийские птицы – это священные птицы Ареса, а в Троянской войне, как ты знаешь, Арес за троянцев.
– Арес, да? – скептически переспросил Илья.
– Илья, – с мягкой усмешкой покачал головой Ян, – я уже не раз говорил, что в мифах далеко не так много сказочных выдумок, как это принято считать. Не хочешь верить мифам – ну, так верь хотя бы собственным глазам. Да, стимфалийские птицы – это миф. Но ведь ты их сейчас видишь. Они действительно существуют в этом времени, как существуют циклопы и кентавры. А раз есть они, то я допускаю, что есть в этом времени и какие-то вполне реальные неизвестные нам силы, которых мы в нашем времени знаем как греческих богов.
– Ну, циклопы – это я еще понимаю, какие-нибудь генетические отклонения, – упорствовал в своем атеизме Илья. – У нас такие и сейчас рождаются, просто они нежизнеспособны. Но кентавры? Да быть того не может!
– Может – не может, но в лагере найдется немало людей, которые расскажут тебе, что лично с ними встречались.
– Может, врут?
– Не думаю.
– Почему?
– Потому что я сам их видел. Правда, не в этом проходе, а лет так за двести до Троянской войны, где-то в Фессалии. Точнее не скажу, потому что тот проход был нестабильным и, похоже, совсем закрылся.
– Ничего себе! – покачал головой Илья. – А как они выглядели?
– Ну, если я сообщу, что наполовину конь, а наполовину человек – это будет полностью соответствовать истине, но ведь ни капли не поможет тебе представить реальную картину, правда? – усмехнулся Ян. Выглянул из-под щита и сообщил: – Обратно улетают. Пошли отсюда, скоро троянцы пойдут в атаку.
И впрямь, темная масса троянского войска медленно перемещалась от стен города к лагерю. Греки торопливо подтягивались к незаконченной насыпи и пытались создать подобие строя. К счастью, грядущая битва не имела к Илье никакого отношения – мирмидоны сегодня не сражаются за Агамемнона.
Агамемнон! Взбудораженный встречей с легендарными стимфалийскими птицами, Илья только сейчас вспомнил, что вообще-то шёл на выручку Брисейде.
– Ян, ты не знаешь, где сейчас Агамемнон?
– Зачем?
– Он Брисейду забрал.
– И ты идешь требовать ее обратно?
– Вроде того…
На секунду Ян нахмурился, а потом нехотя, с сомнением, но всё-таки кивнул:
– Ну, да, Ахилл не потерпел бы, что его собственность вот так запросто забрали. Сходи. Только не особо упирайся – он же все равно её тебе не отдаст.
– Я, вообще-то, хотел бы девчонку забрать, – Илья встретил хмурый взгляд Яна и добавил, словно оправдываясь: – Жалко её там оставлять.
– Советую тебе чаще вспоминать, что всё, что происходит вокруг, уже давно случилось, – жёстко сказал Ян. – Люди, которых ты видишь, умерли тысячи лет назад. Привязываться к ним не стоит. И рисковать из-за них – тоже.
Илья нехотя кивнул. Как бы ни жестоко звучали эти слова, как бы ни становилось не по себе от такой ледяной логики, Ян прав. Но то, что так хорошо понимал ум, не так хорошо принимало сердце.
До сей поры Илье ни разу не приходилось сталкиваться с подобной проблемой; он задерживался в проходах не дольше, чем на пару дней. Да и не так уж много у него пока их было – "своих" проходов. А те что были, подчинялись единственной цели – найти пропавших. Сфокусированный только на ней, Илья не обращал внимания на встречавшихся ему в проходах людей и потому никогда не воспринимал их как "настоящих". Или просто ни разу об этом не задумывался. Но сейчас всё было по-другому. Люди, окружавшие его – и веселый рыжий Патрокл, и испуганная Брисейда, и хитрющий Одиссей, – все они никак не походили на умерших три тысячи лет назад. Здесь и сейчас они были живы, здесь и сейчас всё, что происходило с ними, было по-настоящему.
До шатра Агамемнона Илья так и не дошел – царь сам попался ему на пути. Смерил строптивого подданного ледяным взглядом, а потом, сделав над собой видимое усилие, процедил:
– Я твоих мирмидонов не вижу в строю.
– И не увидишь.
– Я приказываю тебе присоединиться к войску!
Вокруг собиралась толпа любопытных.
– А я тебе повторю, раз ты не понял меня с первого раза, – чеканя слова, ответил Илья. – Ты забрал у меня одну пленницу, и я перестал сражаться. С той поры ты не выиграл ни одной битвы. Я думал, ты усвоил урок. Но нет – ты забрал у меня и вторую пленницу… Готовься к поражению, Агамемнон, сын Атрея, – пафосно закончил он и медленно, с чувством собственного достоинства, направился к лагерю мирмидонов.
Вскоре его нагнал Ян. Он выглядел довольным, в уголках голубых глаз собрались лучики. Одобрительно похлопал по плечу:
– Хорошо сказал!
Илья не ответил. Сказал-то он, может, и хорошо, но снова ничего не сделал, Брисейда так и осталась в лагере Агамемнона.
* * *
Полковник Непыренко уже несколько лет назад мог бы спокойно подать в отставку. На накопленные за годы службы деньги он мог бы сменить двухкомнатную хрущевку в Москве на небольшую виллу на пляже в Коста-Рике, а расплывшуюся сварливую супругу – на молодую красавицу-жену. Он мог бы обзавестись солидным счетом в надежном банке и "Феррари" с откидным верхом, кушать на ужин лобстеров, пить элитное французское бордо и жить, ни в чем себе не отказывая, на банковские проценты. Но давно научившись лихо использовать рыночную экономику в своих интересах, то есть воровать, тратить вырученные деньги Сергей Михайлович просто-напросто боялся. Потому он оставался в хрущёвке, с надоевшей женой и на прежней должности и, имея доступ к складам оружия, продолжал своё дело. Потому что иначе просто не мог.
Полковник успешно продавал оружие так много лет лишь потому, что был предельно осторожен. Он никогда не торопился, предпочитая действовать медленно, но верно. Выбирал партии небольшие, непременно из-за Урала. Чем дальше путь, тем больше остановок по дороге, тем чаще он, отвечающий за транспортировку, мог менять конвой, тем больше накладных, тем длиннее и запутаннее бумажный след. И даже если армейская бюрократия и хватится пропажи, то через заботливо созданные им бумажные дебри она вряд ли продерётся – запутается и сдастся на третьей перекладной. Никогда не выходил на покупателя напрямую и всегда действовал только через многократно проверенных посредников. И никогда даже не помышлять расширить дело, потому что всегда помнил – постоянным игрокам в незаконной торговле оружием лучше не переходить дорогу. А игроки в этой сфере просто мега-серьёзные, не зря ведь торговля оружием – самый прибыльный из незаконных бизнесов в мире, доходнее даже, чем наркотики.
Правда, иногда бывало искушение нарушить собственные правила. Например, не так давно Сергей Михайлович получил очень неплохую партию из Сибири, но обычные его заказчики всё не торопились предлагать цену. И тут на полковника вышел какой-то молодой цыган, сообщивший, что узнал про него от своего родича, с которым Непыренко когда-то давно имел дело. Обычно Сергей Михайлович не работал с непроверенными людьми, и в иной ситуации он не стал бы парня даже слушать, но – время шло, оружие лежало на складе, и риск обнаружения товара возрастал с каждым днём. И Непыренко решил рискнуть.