– Люди, для которых я покупаю этот товар – очень серьёзные. Если я дам им обещание и не смогу его сдержать – мне не поздоровится. Так что ты должен быть уверен, что с твоей стороны ничего не сорвётся.
– Не сорвётся, – твёрдо пообещал цыган.
– Это хорошо, – отозвался художник, втягивая голову в жёсткий воротничок рубашки. – Но пока операция не закончится, с тобой побудет начальник моей охраны.
– У тебя есть охрана? – удивился Лекс, а в студию, тем временем, вошёл высокий, коротко стриженый русый парень лет двадцати пяти – покатый лоб, нахмуренные брови, мутно-зелёные глаза.
– Ломец, – буркнул он.
– Сергей Ломцев, – поправил его Хохлома и повернулся к цыгану: – А охрана не у меня, а у галереи. Нельзя держать галерею с ценными экспонатами искусства и при этом не позаботиться об охране.
Гожо едва не ляпнул, что раз художества Хохломы так и не были признаны шедеврами, достойными лучших выставок и вернисажей, значит, не такие уж они и ценные. Но промолчал. И так ясно, что должность охранника – это просто официальное прикрытие для исполнителей Хохломы, воплощавших в жизнь его не связанные с живописью планы.
– А зачем он мне?
– Для гарантии, – отвернувшись в сторону, ответил Хохлома.
– Для чьей? Твоей – или моей? – напрягся цыган, вдруг сообразив, как мало он знает о Хохломе как о человеке.
Но так и не дождался ответа.
* * *
Своей наивной просьбой подежурить за него, а Папычу сказать, что он заболел, Арагорн умудрился вывести обычно невозмутимого брата из себя.
– Ты что как маленький? Так и вижу, приду я сейчас и скажу: "У него живот болит", а Папыч мне – как в школе: "А справка от врача у него есть?"
Арагорн не ответил, но бросил на Василия такой жалобный взгляд, что тот раздраженно чертыхнулся, а потом не выдержал и отвернулся, пряча скупую улыбку. После свидания с Алессандрой брат прилетел домой чуть не на крыльях, то и дело скалился, словно дурачок, и наблюдать за ним, пребывающим в состоянии подростково-восторженной влюбленности, было забавно.
– Ну, и какие у тебя планы на завтра?
– В Коломенское пойдем.
Василий с сомнением покачал головой, потом все-таки заметил:
– А стоит ли морозить тропическую девушку?
– Она сама захотела погулять, посмотреть красивые места Москвы.
– Отвел бы ее на Красную площадь.
– О какой романтике может идти речь, если ты окружен толпой туристов, фотографирующих гробницу фараона двадцатого века?
Василий едва слышно фыркнул.
– Чёрт с тобой, романтик, гуляй.
Арагорн улыбнулся, а потом притворно нахмурил брови. Сейчас, когда брат уже пообещал выполнить его просьбу, можно было, наконец, предъявить ему накопившиеся претензии.
– Вот и замечательно. А теперь скажи мне на милость, почему у тебя такое извращенное чувство юмора?
Василий, внимательно слушавший выпуск новостей, не отвел глаз от экрана телевизора, лишь слегка повернулся к Арагорну.
– Я про красивый еврейский псевдоним, под которым я вынужден был представиться Алессандре.
– Имя как имя. Зато точно не забудешь.
– Да иди ты! Думаешь, мне очень приятно, когда Алессандра зовет меня Эбрахам?
– Ну, пусть зовет Эйби, если тебя Эбрахам не устраивает.
Арагорн покачал головой:
– Мало того, что я – член жюри, о чём я пока умолчал, так ещё и с Абрамом придётся выкручиваться. И вот что она обо мне подумает, когда всё узнает? Что я – заправский враль! И будет права.
Василий, всегда безошибочно улавливающий момент, когда брат перестает шутить и начинает говорить серьезно, оторвался от экрана телевизора и уже собрался что-то сказать, как вдруг из прихожей донесся тихий щелчок замка. Не раздумывая ни секунды, братья слаженным коротким движением – многолетние навыки, никуда не денешь! – переместились к дверям в зал, встав по обе стороны от них, и Василий быстро выглянул в коридор. Потом прищурился и послал Арагорну поистине убийственный взгляд:
– Ты замок так и не сменил, да?
Арагорн понял, к чему был этот вопрос, за секунду до того, как в дверях показалась Жанна. Сапожки на высоких каблуках, модная дублёнка, продуманно уложенные светлые локоны, нежный румянец – и выражение простодушной наивности на лице.
– Ой, а что это у вас, мальчики, дверь открыта?
– Знаешь, что меня поражает? – обратился Арагорн к брату, демонстративно игнорируя девушку, – Ведь знает, что уж перед кем-кем, а передо мной строить дурочку бесполезно, и, однако, упорно продолжает это делать.
Василий, как обычно, молча пожал плечами.
Жанна мило улыбнулась:
– Ребят, можно с вами поговорить?
– А если мы скажем "нет", тебя это остановит? – кисло осведомился Арагорн.
Василий демонстративно повернулся спиной и уселся перед телевизором.
– Не хочешь пригласить меня войти, выпить чашечку кофе? – поинтересовалась Жанна, расстёгивая пуговицы дублёнки.
– Ты и так уже вошла, – буркнул Арагорн и прислонился к косяку кухонной двери так, чтобы загородить проход. Жанна одёрнула полы приталенного пиджака, поправила воротничок шелковой блузки и спокойно протиснулась мимо него в кухню. Достала банку кофе, включила кофеварку, похлопала дверцами шкафов.
– Да, негусто, – резюмировала она, проведя осмотр холодильника, – Сразу видно, один живешь, съедобного не водится.
– Если мне не изменяет память, пока здесь жила ты, в холодильнике от этого еды не прибавлялось.
– Как получилось, что вы с братом представляете "СталЛКом" на конкурсе?
– Почему ты упорно ищешь сенсации там, где их нет?
– Вы работаете под прикрытием? Это такое спецзадание?
– Почему ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?
– А ты?
– Кажется, это снова был вопрос.
Жанна сделала паузу, поправила безупречно уложенный узел светлых волос, потянула было из сумочки блокнот, но, бросив настороженный взгляд на Арагорна, решила не искушать судьбу.
По кухне разливался аромат кофе, из зала доносилось приглушенное бормотание телевизора.
– Вам нужен кто-то из "СталЛКома"? Или из конкурсанток? В чем таком замешана девушка из Бразилии, что за ней отправили тебя?
Арагорн чертыхнулся про себя. Вот зараза, значит, она и впрямь за ним следила! За "СталЛКом" Арагорн не переживал – даже если Жанна и придумает сенсацию, газета не рискнет нарываться на потенциально многомиллионный иск олигарха. А вот если журналистка начнет преследовать Алессандру…
Замешкавшись, Арагорн не сразу заметил, как из зала появился брат – пришёл на помощь.
Василий не спеша налил чашку кофе, с удовольствием втянул в себя горьковатый аромат, а потом, намеренно вальяжно развалившись на стуле за обеденным столом, пояснил, в упор глядя на Жанну:
– Место жюри на конкурсе мне предложил генеральный директор "СталЛКома".
– Почему? – Жанна подобралась, будто охотник, почуявший добычу.
– Это был подарок.
– За что?
– За одну давнюю услугу.
– Какую? – решила развить успех журналистка, не подозревая, что лимит терпения Василия она уже исчерпала.
– А вот это тебя не касается, – отрезал он и неторопливо отхлебнул кофе.
– Ещё вопросы есть? – осведомился Арагорн.
– Предположим, вы сказали мне правду, – задумчиво протянула Жанна, рассматривая идеальный маникюр на ногтях, – Тогда какой же у тебя интерес к бразильской конкурсантке?
– Ну, подумай сама, – неожиданно мягко ответил Арагорн, слегка наклонив голову, – Какой может быть интерес у мужчины к красивой женщине?