Генерал безумно влюблен. Несколькими месяцами ранее он уступил желанию написать роман «Клиссон и Евгения», герой которого очень напоминает автора: горячий, прозорливый, эмоциональный. Ночи любви, начавшиеся в ноябре, наполняют его счастьем; он покорен. Он не ждет официальной поддержки, к тому же время не терпит: со дня на день должна начаться военная кампания. Наконец Жозефина говорит «да». Объявления о бракосочетании опубликованы в конце февраля 1796 года; 2 марта Директория официально назначает Бонапарта командующим армией в Италии. 8 марта во второй половине дня в присутствии всего лишь одного свидетеля — адъютанта — подписан брачный контракт. Брак был спешно заключен чиновником бюро записи актов гражданского состояния II округа Парижа на улице д’Антен 9 марта в 10 часов вечера. После революции в записях о гражданском состоянии царил беспорядок, в результате чего были допущены некоторые отклонения от истины: в графе «год рождения» записали, что Жозефина родилась в 1767 году, а не в 1763‐м, Наполеон — в 1768‐м вместо 1769-го. Таким образом, оказалось, что разница в возрасте у них составляет всего один год! Ни священник, ни кто-либо из членов семьи не присутствовали, венчание в церкви предусмотрено не было. Свидетелями выступили Баррас и Тальма.
Любовь романтическая, пламенная, всепоглощающая со стороны Бонапарта, обдуманный, полный предосторожностей брак — со стороны Жозефины: раздельное владение собственностью зафиксировано в контракте, потому что генерал может погибнуть в бою; в случае раздельного проживания его жене будет назначена пенсия в 1500 ливров. Зная, какой эффект она производит на мужа, Жозефина сохраняет холодную голову и позволяет себя любить. Тем более что медовый месяц длится всего два дня: во главе тридцатипятитысячной армии Бонапарт отбывает на фронт. На несколько часов он останавливается в Марселе, наносит визит матери и сообщает ей о своей женитьбе; прочие члены семьи, и, в частности, брат Жозеф, с которым они были очень близки, еще не оповещены.
За первые четыре года брака супруги едва ли провели вместе двенадцать месяцев. Первое их расставание в 1796 году длится сто двадцать четыре дня. Генерал идет от победы к победе: в апреле в сражении у Монтенотте, затем в Мондови; 28 апреля заключено перемирие с Пьемонтом, союзником австрийцев. В мае мирный договор подписывает герцог Пармский; после тяжело давшейся победы при Лоди 15 мая французы триумфально входят в Милан. Битва у моста Арколе в ноябре венчает этот блестящий год. Генерала Бонапарта ждет многообещающее будущее.
С каждой победой Наполеона в Италии престиж Жозефины в Париже возрастает. Популярность генерала возвращается к его супруге рикошетом: она царит в салонах, сидит во главе стола и становится для своих почитателей Богоматерью Побед. Война не останавливает жизнь, а жизнь ее очаровывает; портные, парфюмеры, ювелиры, банкиры, друзья и подруги, чем-то обязанные и покровительствуемые, теснятся вокруг Жозефины и Терезии, блеск которой тускнеет. Наполеон пишет Жозефине каждый день, его письма — это трофеи, которые она выставляет напоказ.
Наполеон во главе своих войск, удаляясь от особняка на улице Шантерен и готовясь ввязаться в бой, не переставая думает об обожаемой супруге. Он сгорает от нетерпения, он полон того южного огня, который бросил его к ее ногам, расстраивается от медлительности почты и краткости и холодности ее ответов: неужели она, веселая и игривая, уже забыла боль их расставания? Его сердце разрывается: «Я ни дня не провел без любви к тебе. Ни одна ночь не прошла без того, чтобы я сжимал тебя во сне в объятиях. Я чашки чая не выпил, не проклиная славу и амбиции, которые держат меня вдали от тебя» (30 марта 1796 года). Но она отвечает спокойно; ее мягкость похожа на непреодолимую стену. Тогда его тон становится жалостливым, умоляющим: «Ах! Нехорошая, как ты могла написать такое письмо? Какое оно холодное! И к тому же с 23‐го по 26‐е прошло четыре дня. Чем ты была занята, если не писала мужу? <…> У меня на душе грустно, сердце мое порабощено, а воображение ужасает… Ты разлюбила меня?» Письма Наполеона в том же духе следуют одно за другим весь апрель — тревожные, горячие и щедрые, иногда гневные и полные сомнений. Он больше не скрывает ревности, пусть даже выраженной в форме шутки: «Бойся кинжала Отелло!»